Встретиться вновь - Леви Марк

Марсию подготовили в соседней палате и вкатили на каталке. Медсёстры со всеми предосторожностями устроили её на операционном столе. Капельницу на штативе присоединили к её руке.

Норма, главная медицинская сестра Госпиталя, рассказывала Марсии, что усыновила детёныша панды.

— Как же вы его привезли? Вам разрешили? — допытывалась Марсия.

— Нет, — отвечала Норма смеясь, — он останется у себя на родине, в Китае, но мы будем обеспечивать его всем необходимым, пока он не сможет жить отдельно от своей мамы. Только вот никак она не подберёт для зверёныша кличку, — добавила Норма. — Как лучше назвать панду?

Пока девочка ломала голову над этим вопросом, Норма поставила ей на грудную клетку разноцветные пластинки, соединённые с электрокардиографом, а врач-анестезиолог ввёл ей в указательный палец крохотную иглу. Это был зонд, с помощью которого можно контролировать состав крови. Врач ввёл препарат в капельницу и заверил Марсию, что та сможет продолжить раздумья об имени для детёныша панды после операции. А пока следовало сосчитать вместе с ним до десяти. Анестетик опустился по катетеру и проник в вену. Марсия уснула между цифрами «два» и «три». Реаниматолог следил по мониторам за показателями жизнедеятельности. Норма замкнула на лбу у Марсии обруч, чтобы исключить какие-либо движения головой.

Подобно умелому дирижёру, Фернстайн произвёл перекличку своей бригады. Каждый участник доложил со своего поста о готовности. Фернстайн подал сигнал доктору Лалонду, и тот нажал на рукояти аппарата нейронавигации. Лорен следила за ним не отрываясь.

Первый надрез был произведён в 9 часов 27 минут, началось двенадцатичасовое путешествие в сокровенные глубины детского мозга.

Проект, представленный Полом и Артуром, как будто приглянулся клиентам. Директора консорциума, выбиравшие архитекторов для своей новой штаб-квартиры, сидели вокруг огромного стола красного дерева в зале заседаний. Все утро Артур расписывал, каким будет вестибюль, какими — залы, какими — прочие помещения; в полдень его сменил Пол с диапозитивами чертежей и рисунков, появлявшимися на экране у него за спиной. Когда часы на стене показали четыре часа дня, председательствовавший поблагодарил двоих архитекторов за выполненную ими работу. Члены совета директоров все обсудят и до конца недели примут решение, какому из двух представленных проектов отдать предпочтение.

Артур и Пол встали, попрощались с присутствующими и вышли. В лифте Пол длинно зевнул.

— Кажется, всё вышло неплохо, как твоё мнение?

— Вероятно, — тихо откликнулся Артур.

— Тебя что-то не устраивает? — спросил его друг.

— Как ты думаешь, в универмаге «Мейси» продаются поводки-рулетки?

Пол поднял глаза к потолку кабины. Прозвучал звонок, двери раздвинулись на третьем уровне подземного гаража.

— Я совершенно вымотан, — сказал Пол. — Такие презентации чрезвычайно изнуряют.

Артур сел в машину, ничего не сказав.

Сердечный ритм Марсии был стабилен, Фернстайн потребовал постепенного увеличения анестезии. Вторая серия эхограмм подтвердила нормальный ход резекции. Миллиметр за миллиметром электронные руки под управлением доктора Лалонда резали опухоль в затылочной доле мозга Марсии и поднимали срезы на поверхность. На четвёртом часу работы Лалонд оторвался от работы.

— Смену! — потребовал он, его глаза выражали беспредельное утомление.

Фернстайн подал Лорен знак занять место за аппаратом. На мгновение она растерялась, взгляд профессора подбадривал и возвращал уверенность.

Тысячи раз она повторяла эти движения на стимуляторе, и вот настал день, когда от её умения зависела человеческая жизнь.

Как только она села к аппарату, страх сняло как рукой. Лорен сияла. Кончиками пинцета она ухватила свою мечту.

Её действия были безупречны, её умение ошеломляло. Вся бригада следила за ней, Норма уже читала в глазах профессора гордость за способную ученицу.

Лорен сидела у манипулятора до начала седьмого часа операции. Когда ей тоже понадобилась замена, компьютер показывал, что резекция сделана на 76 процентов. Лалонд занял своё место, одобрительно подмигнув молодой сотруднице.

— Я высажу тебя у агентства, а сам смоюсь домой, — сказал Пол.

— Лучше довези меня до Юнион-сквер, мне надо купить кое что.

— Можно мне узнать, чего это ты вздумал покупать поводок, не имея собаки?

— Для одной знакомой!

— Успокой меня: у неё-то по крайней мере собака есть?

— Ей семьдесят девять лет, если это сможет тебя успокоить.

— Не сказал бы, — вздохнул Пол, тормозя у тротуара перед большим универмагом «Мейси».

— У нас сегодня ужин. Где встречаемся? — спросил Артур, вылезая из машины.

— «Клиф-Хаус», в восемь вечера. Будь добр, сделай над собой усилие, а то в последний раз ты вовсе не блистал вежливостью. Тебе предоставляется второй шанс произвести хорошее первое впечатление, постарайся его не упустить!

Артур проводил кабриолет взглядом, посмотрел на витрину и ступил во вращающиеся двери универмага.

Анестезиолог заметил на мониторе отклонение в показаниях и проверил содержание кислорода в крови. Бригада увидела, как он переменился в лице. Инстинкт подсказывал ему, что нужна осторожность.

— У вас кровотечение? — спросил он.

— Пока ничего не видно. — Фернстайн наклонился к монитору доктора Петерсона.

— Но что-то не так! — настаивал анестезиолог.

— Делаю повторную эхограмму! — доложил специалист по нейросканированию.

От безмятежности, царившей в операционной, не осталось следа.

— Малое промывание! — сухо распорядился доктор Кобблер, увеличивая поступление кислорода.

Лорен почувствовала себя бессильной. Она уставилась на доктора Фернстайна. По глазам профессора было видно, что положение вот-вот станет критическим.

— Возьмите её за руку, — сказал ей шёпотом наставник.

— Что делать? — спросил у Фернстайна Лалонд.

— Продолжаем! Адам, что на эхограмме?

— Пока ничего особенного, — был ответ.

— У меня начало аритмии, — доложила Норма, глядя на мигающий электрокардиограф.

Ришар Лалонд со злостью хлопнул ладонью по пульту.

— Рассечение задней мозговой артерии! — сухо проговорил он.

Все члены бригады переглянулись. Лорен перестала дышать и зажмурилась.

Было семнадцать часов двадцать две минуты. Через минуту повреждённая стенка артерии, подававшей кровь в заднюю часть мозга Марсии, прорвалась на участке в два сантиметра. Под давлением хлынувшей потоком крови разрыв неуклонно увеличивался. Несмотря на спешно поставленный Фернстайном дренаж, кровь стремительно заливала мозг.

В семнадцать часов двадцать семь минут на глазах у всей бессильной что либо изменить бригады — четырех врачей и медицинских сестёр — Марсия навсегда перестала дышать. Ручка девочки, которую стискивала Лорен, разжалась, словно выпуская последнее дыхание жизни, которое она ещё удерживала в ладони.

Бригада молча вышла из операционной и разбрелась по коридору. Сделать ничего было нельзя. Опухоль, в своей злокозненности, прятала от самых современных приборов аневризму мелкой артерии в мозгу Марсии.

Лорен осталась одна, не выпуская неподвижные пальцы девочки. Норма подошла и осторожно вынула мёртвые пальцы из сжатой руки нейрохирурга.

— Ступайте.

— Я обещала… — прошептала Лорен.

— Это — единственная ошибка, которую вы сегодня совершили.

— Где Фернстайн? — спросила она.

— Пошёл, наверное, к родителям малышки.

— Лучше бы это сделала я.

— По-моему, вы уже исчерпали свою дневную норму переживаний. Позвольте дать вам совет: прежде чем ехать домой, побродите по большому магазину.

— Зачем?

— Чтобы увидеть жизнь. Сотни жизней!

Лорен погладила Марсию по лбу и закрыла голову ребёнка зелёной простыней, после чего покинула операционную.

Норма смотрела, как она удаляется по коридору. Покачав головой, она выключила свет над операционным столом. Помещение погрузилось в темноту.

Артур набрёл на своё счастье на четвёртом этаже огромного магазина: поводок-рулетка, который наверняка порадует мисс Моррисон. В ненастные дни она сможет оставаться под козырьком, скрытая от дождя, меж тем как Пабло будет всласть шарить на обочине.

Артур отошёл от кассы в центре зала, где расплатился за свою покупку. Ему улыбнулась женщина, выбиравшая мужскую пижаму. Он улыбнулся в ответ и направился к эскалатору. На механической лестнице на плечо легла лёгкая рука. Артур оглянулся, женщина спустилась к нему на одну ступеньку.

Из всех своих любовных связей он сожалел всего об одной…

— Не говори, что не узнал меня, — сказала Кэрол Энн.