Суть дела - Грин Грэм

Скоби негромко сказал:

– Да, вы постараетесь. Я знаю, вы постараетесь. Может быть… – Но он и сам не знал, как договорить фразу, какое слабое утешение приберег он для Уилсона – оно смутно промелькнуло у него в мозгу и исчезло. Вдруг его охватило раздражение против этой долговязой «романтической» фигуры там, у ящика, – он просто невежда, хотя и знает так много. Скоби сказал: – Пока что мне бы хотелось, чтобы вы перестали за мной шпионить.

– Это моя обязанность, – признался Уилсон, и сапоги его задвигались в луче фонарика.

– Все, что вы пытаетесь выяснить, ничего не стоит.

Скоби оставил Уилсона возле склада горючего и пошел дальше. Когда он поднимался по ступенькам в контору Юсефа, он оглянулся и увидел в темноте густую черную тень – там стоял Уилсон, смотрел ему вслед и ненавидел. Он вернется домой и напишет донесение: «В 23:25 я заметил майора Скоби, который явно направлялся на заранее назначенное свидание…»

Скоби постучался и вошел. Юсеф полулежал за столом, положив на него ноги, и диктовал чернокожему конторщику. Не прерывая фразы «…пятьсот рулонов в клетку, семьсот пятьдесят с ведерками на песочном фоне, шестьсот рулонов искусственного шелка в горошек», он поглядел на Скоби с надеждой и тревогой. Потом резко приказал конторщику:

– Убирайся. Но потом вернись. Скажи слуге, чтобы никого не впускал. – Он снял ноги со стола, приподнялся и протянул дряблую руку. – Добро пожаловать, майор Скоби. – Но рука упала, как ненужная тряпка. – Вы впервые почтили мою контору своим присутствием, майор Скоби.

– Да я толком не знаю, зачем я сюда пришел, Юсеф.

– Мы так давно не виделись. – Юсеф сел и устало подпер огромную голову огромной, как тарелка, ладонью. – Время для разных людей течет по-разному: для кого медленно, для кого быстро. Все зависит от их симпатии друг к другу.

– На этот счет у сирийцев, наверно, есть стихи.

– Есть, майор Скоби, – живо подтвердил Юсеф.

– Вам бы дружить не со мной, а с Уилсоном, Юсеф. Он любит стихи. У меня прозаическая душа.

– Выпьете виски, майор Скоби?

– Не откажусь.

Он сидел по другую сторону письменного стола; между ними возвышался неизменный синий сифон.

– Как поживает миссис Скоби?

– Зачем вы послали мне бриллиант, Юсеф?

– Я ваш должник, майор Скоби.

– Ну нет, это неправда. Вы расплатились со мной сполна той бумажкой.

– Я изо всех сил стараюсь забыть все это дело. Я уговариваю себя, что это была просто дружеская услуга и ничего больше.

– Стоит ли лгать самому себе, Юсеф? Себя ведь не обманешь.

– Майор Скоби, если бы я чаще с вами встречался, я стал бы лучше. – В стаканах зашипела содовая, и Юсеф с жадностью выпил. – Сердцем чувствую, майор Скоби, что вы встревожены, огорчены… Я всегда мечтал, что вы придете ко мне в трудную минуту.

– А ведь было время, когда я смеялся над мыслью, что могу к вам прийти.

– У нас в Сирии есть притча про льва и мышь…

– У нас она тоже есть, Юсеф. Но я никогда не считал вас мышью, да и сам я не лев. Вот уж никак не лев!

– Вы встревожены из-за миссис Ролт. И вашей жены. Правда, майор Скоби?

– Да.

– Передо мной вам нечего стыдиться, майор Скоби. У меня было в жизни немало неприятностей из-за женщин. Теперь мне легче, я многому научился. Я научился плевать на все, майор Скоби. Я говорю обеим: «Мне плевать на все. Я сплю, с кем хочу. Не нравится – не живи со мной. А мне плевать». И они с этим мирятся, майор Скоби. – Юсеф вздохнул, глядя на свое виски. – Иногда я даже предпочел бы, чтобы они не мирились.

– Я на очень многое пошел, Юсеф, чтобы моя жена ничего не подозревала.

– Я знаю, на что вы пошли, майор Скоби.

– Нет, всего вы не знаете. История с алмазами – это еще чепуха по сравнению…

– С чем?

– Вы не поймете. Но дело в том, что теперь знает еще один человек – Али.

– Но вы ведь доверяете Али?

– Кажется, доверяю. Но он знает и про вас. Он вошел вчера и видел бриллиант. Ваш слуга был очень неосторожен.

Крупная, широкая рука шевельнулась на столе.

– Я займусь моим слугой, не откладывая.

– Слуга Уилсона – сводный брат Али. Они друг с другом видятся.

– Вот это нехорошо, – сказал Юсеф.

Теперь Скоби выложил все свои тревоги, все, кроме самой главной. У него было странное чувство, будто первый раз в жизни он переложил свое бремя на чужие плечи. И Юсеф взвалил на себя это бремя, он явно взвалил его на себя. Поднявшись со стула, он пододвинул свою громадную тушу к окну и стал разглядывать зеленую штору, словно там был нарисован пейзаж. Он поднес руку ко рту и стал грызть ногти – щелк, щелк, щелк, зубы его прикусывали каждый ноготь поочередно. Потом он принялся за другую руку.