Акушер-ХА! Байки - Соломатина Татьяна Юрьевна

– Не можешь – не женись! А дети эти не твои, между прочим! Выпить хочешь?

Вася вздохнул и выпил с психиатрическим светилом. Светило как-то быстро нахрюкалось и стало плакаться в широкую остермановскую грудь на погоду-природу, партию-правительство, жену-тёщу, неблагодарного сына и невестку-стерву. Вася посоветовал светилу принимать антидепрессанты.

Но мысль о «не своих» детях отчего-то стала Васю тревожить. Ну, не то чтобы тревожить, а скорее вызывать здоровый исследовательский интерес. Он даже спермограмму сдал.

Оказалось – может. О-го-го как ещё может. Чего же он детей не завёл? Как это не завёл? Так были же дети. Просто выросли. Жёны больше не хотели. А Васе и имеющейся любви было достаточно. Внуки теперь вот есть. Но у всех своя жизнь. Почему у людей так сильна тяга к биологически своим детям? Инстинкт? Атавизм? Ерунда какая-то. Нет, ну раз для людей не ерунда, то почему для Васи ерунда? Стоит ли задумываться? Не стоит, конечно. Собаку завести? Зачем? Чтобы с ней домработница гуляла? Может, завести кота? Ну, не специально, а так. По ходу жизни. Летом жарко. Зимой идёт снег. Осенью дожди, а весной – грозы. А коты трутся у ног… И Вася завёл кота.

Подобрал в деревне. Ехал как-то с работы, а у дороги сидит: паршивое, с закисшими глазами, жалобно мяучит осипшим от холода, голода и ужаса голосочком. Назвал оригинально: «Васька».

Через год несчастный найдёныш превратился в толстого, холёного, наглого манула, разгуливающего то по всей деревне, то по Васиному столу в кабинете. Домработница втихаря шлёпала кота тряпкой по надменной морде. Кот ничего не забывал и всё докладывал хозяину.

– Люся! Зачем вы бьёте несчастную кису? – извиняющимся тоном спрашивал Вася.

– Да эта «несчастная киса» уже поперёк себя шире! – возмущалась дородная Люся. – И об ваше кресло когти точит, поганец!

– Он так много натерпелся маленьким. Не надо, Людмила Петровна, очень вас прошу. Это же всего лишь кресло. Продукт мебельной фабрики. А Васька – кот. Млекопитающее. Его мамка родила, её потом в город увезли, а котят выкинули, нехорошие люди.

– Всего лишь кресло… – ворчала себе под нос Люся. – «Всего лишь кресло» бешеных денег стоит, а таких котов – забесплатно три мешка на каждом углу. Ишь, смотрит, харя свинячья, глаза бесстыжие! Чего смотришь, сволочь?!

«Сволочь» смотрела на Люсю с чувством уверенного превосходства. Мол, знай, кто в доме хозяин, а кто тут углы от пыли протирает! Съела?!

«Ладно. Два случая – ещё не статистика! Тем более опухоли у них, у жён любимых, были гистологически разные. Ещё раз, что ли?..» – как-то здраво рассудил Вася, сидя у камина и наглаживая мурчащего Ваську. И решил жениться в третий раз. Возможно, ему хотелось, чтобы в доме постоянно была жизнь, а не от случая к случаю. Он много-много лет жил под одной крышей с людьми – и вот шестьдесят накатило, а ты один, как сыч. Сыч, кот и Люся. Тоже, конечно, жизнь, но не такая разнообразная и слегка сумасшедшая, как с перекрикивающими друг друга звонкими голосами, сверкающими разноцветьем глазами, творческими беспорядками и постоянным круговоротом событий, хомячков и рыбок, ветрянок и двоек по поведению, нежного запаха матовой светлой кожи, мятежного ореола тёмных кудрей, веснушек на носу у маленьких и больших девочек, разбитых коленок и первой щетины маленьких и больших мальчиков.

– Батя, какие, на хер, мальчики? Ты всю жизнь больше всего девчонок любил. Так что вот тебе моё сыновнее благословение, и развязывай уже с половой абстиненцией. Не то, не ровён час, пересохнет источник.

Всё-таки какой у него прекрасный сын от первой жены. Любимый мальчик. Мудрый был даже в подростковом возрасте. А уж теперь-то и подавно. Очаг покоя. Сосредоточение разума. Островок нежности. Любимый-любимый-любимый мальчик – со всеми его первыми сединами. Сединками. Сын, с которым отец может говорить обо всём. Обниматься, не испытывая неловкости, и целоваться, прижимаясь к колючей тёплой родной щеке. Не в кино. И не в книгах. Вот здесь – на собственной кухне. Под Люсину слезу умиления и Васькино громкое довольное урчание. Что может быть лучше? Ничего. Что-нибудь другое с кем-нибудь другой может быть таким же прекрасным? Наверное, может. Другим прекрасным. Так зачем же лишать себя?..

Для начала Вася сделал обрезание.

– Ты что, Вася, в Израиль собрался? – заржал друг-уролог в ответ на такую странную просьбу.

– Да нет, какой там, к чертям, Израиль! У меня по всем закоулкам родословную перерой – ни одного завалящего еврея. Всё больше русские и немцы, ещё при Петре Первом обрусевшие. Я тут просто подумал, – засмущался врач высшей квалификационной категории, доктор медицинских наук Вася Остерман, – что смегма, она же канцерогенная, мало ли…