Ангел для сестры - Пиколт Джоди

– Образно или буквально?

– Вообще, – сказал он. – Если бы тебе было суждено прожить эту жизнь нечеловеком, а животным, то кем бы ты была?

Я задумалась.

– В этом вопросе какой-то подвох? Например, если я скажу, что касаткой, то ты начнешь рассказывать, что я жестокая, хладнокровная и питаюсь падалью?

– Дельфины-касатки – млекопитающие, – заметил Кемпбелл. – Нет, это просто обычная попытка поддержать разговор.

Я повернулась к нему.

– А кем бы ты был?

– Я первый спросил.

Так, о птицах и речи быть не может – я очень боюсь высоты. Не думаю, что из меня получилась бы нормальная кошка. И я слишком люблю одиночество, чтобы жить в стае, как волк или собака. Я уже хотела назвать, например, долгопята, просто чтобы поумничать, но он потом спросит, что это за животное, а я даже не помню, грызун это, ящерица или что-то вроде приматов.

– Лебедем, – решила я.

Кемпбелл рассмеялся.

– Из сказки о гадком утенке?

«Потому что они выбирают себе пару на всю жизнь». Но я скорее свалилась бы за борт, чем произнесла бы это.

– А ты?

Но он не ответил прямо.

– Когда я задал Анне этот же вопрос, она сказала, что хотела бы быть фениксом.

Я сразу представила эту мифическую птицу, возрождающуюся из пепла.

– Но их же не бывает.

Кемпбелл погладил собаку по голове.

– Она сказала, что это зависит от того, видит их человек или нет. – Потом он посмотрел на меня. – Что ты о ней думаешь, Джулия?

Вино, которое я пила, вдруг стало горьким. Неужели все это очарование: пикник, ходьба под парусом на закате, – было специально спланировано, для того чтобы склонить меня на свою сторону на завтрашнем слушании? Какие бы рекомендации я ни дала как опекун-представитель, они будут иметь большое влияние на решение судьи Десальво. И Кемпбеллу это было известно.

До этого я не знала, что человеку можно дважды разбить сердце и оба раза оно распадется на те же осколки.

– Я не скажу тебе, каким будет мое решение, – холодно проговорила я. – Ты сможешь все узнать, когда вызовешь меня в качестве свидетеля. – Я схватилась за фал якоря и попыталась его вытащить. – Отвези меня назад, пожалуйста.

Кемпбелл отобрал у меня веревку.

– Ты говорила мне, что пересадка почки не принесет Анне ничего хорошего.

– Я также говорила тебе, что она не способна принимать решения самостоятельно.

– Отец забрал Анну из дома. Он поможет ей принять решение.

– Ну, и долго он сможет ей помогать? А если придется опять решать, что она будет делать?

Все это выводило меня из себя. И то, что я согласилась на этот ужин, и то, что поверила, будто Кемпбелл хочет побыть со мной, а не использовать меня. Все, начиная от комплиментов моей внешности и заканчивая вином, которое стояло между нами на палубе, все это – холодный расчет, который должен был помочь ему выиграть дело.

– Сара Фитцджеральд предложила нам сделку, – сказал Кемпбелл. – Она пообещала, что если Анна отдаст свою почку, то ее никогда больше не попросят о чем-либо еще. Анна отказалась.

– Знаешь, я могу сделать так, что судья посадит тебя за это за решетку. Неэтично пытаться уговорить меня изменить свое мнение.

– Уговорить? Я только выложил все карты на стол. Я лишь облегчил тебе твою работу.

– Конечно, извини. – Я не скрывала сарказма. – Ты здесь совершенно ни при чем. И то, что мне предстоит писать отчет, в котором будет отображено мое мнение о твоей клиентке, здесь тоже ни при чем. Если бы ты был животным, знаешь, кем бы ты был? Жабой. Нет, ты был бы паразитом, живущим у жабы на брюхе, который берет все, что ему нужно, не отдавая ничего взамен.

У него на виске начала пульсировать вена.

– Ты все сказала?

– Честно говоря, нет. Ты хоть когда-нибудь говоришь правду?

– Я тебя не обманывал.

– Нет? Зачем тебе собака, Кемпбелл?

– О Господи, ты замолчишь наконец? – воскликнул Кемпбелл, притянул меня к себе и поцеловал.

Его губы двигались, как в немом кино. Я чувствовала вкус соли и вина. Не нужно было подстраиваться или вспоминать то, что было пятнадцать лет назад, наши тела знали, что делать. Он рисовал языком мое имя на моей шее. Он прижался ко мне так сильно, что вся боль, которая была между нами, испарилась, сблизив нас, вместо того чтобы разделять.

Мы наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести Дыхание, и Кемпбелл взглянул на меня.

– Все равно я права, – прошептала я.

Когда Кемпбелл стащил с меня старый свитер, повозился с застежкой на бюстгальтере, все это было так естественно. Он встал передо мной на колени и положил голову мне на грудь, я почувствовала покачивание лодки на воде и подумала, что, наверное, именно здесь наше место. Наверное, есть целые миры, где нет заборов, где чувства накрывают тебя, как волна.