Путь Кассандры, или Приключения с макаронами - Вознесенская Юлия Николаевна

На другой день дядя Леша выкатил из гаража прицеп, и сестры стали загружать его, а я помогала. К передней стенке уложили какое-то церковное имущество и макароны в коробках – теперь это все нескоро понадобится. Туда же положили несколько ящиков с книгами, что меня очень удивило, но мне объяснили, что это богослужебные книги. Потом пошли метки и коробки с продуктами, кухонная утварь. Когда прицеп был на две трети заполнен, стали укладывать спальные мешки и одеяла, сверху положили две свернутые брезентовые палатки. Дядя Леша принес ящик с инструментами, топоры и пилы. Похоже, он уже подумывал о строительстве новой обители. Матушка, наблюдавшая за сборами, ничего ему не сказала даже тогда, когда он принес сети и удочки и запихал их под палатки, пояснив, что они-то могут понадобиться в первую очередь. Она и резиновую лодку позволила ему уложить, но когда он совсем осмелел и подвез на маленькой тележке несколько станков, она велела ему везти их назад в гараж. На этом недоразумения не кончились. Появилась мать Наталия, покачиваясь под тяжестью огромной стопки книг

– Матушки! Я обнаружила, что девчонки, как всегда, самое важное забыли. Благословите уложить!

– Ну, давайте посмотрим, мать Наталья. Так, двухтомник Пушкина… Лесков… Достоевский… Учебник русского языка… Словарь. Все ясно. Сестра Васса, помоги, пожалуйста, матери Наталье упаковать эти книги в какую-нибудь коробку. Да хорошенько упакуй, в пластик не забудь завернуть! Нет, подожди. Дай-ка мне сюда русский учебник и словарь.

– Спаси Господи, матушка, – обрадовано сказала мать Наталья. – А что с русским языком и словарем? Почему вы их отобрали?

– Да потому, что их-то мы и возьмем с собой. А остальные книги, дорогая моя мать Наталья, сестра Васса хорошенечко упакует, снесет в подвал и там схоронит до лучших дней рядом с иконами.

Круглое лицо матери Натальи огорченно вытянулось. Потом она вдруг просияла:

– Матушка! Так может, мы и все остальные книги из библиотеки упакуем, перенесем в подвал и спрячем?

– Мать Наталья! Опомнись!

– Молчу, матушка… Понимаю… Времени не осталось…

Старая монахиня развернулась и понесла книги обратно к дому. За ней пошла сестра Васса – упаковывать Пушкина. Нет, разумом монахинь не понять!

Пришла мать Анна и принесла маленький ящик с кистями и красками и большой – с досками для икон. Доски велено было оставить.

– А скрипка где, мать Анна?

– Матушка! Неужели вы благословляете скрипку взять?

– Благословляю. Будете нам на привалах играть.

Обрадованная мать Анна побежала к дому с кедром.

Мать Лаврентия прикатила из сада тележку, на котором стоял улей – тот самый, конечно. Она что-то долго и убеждающе шептала матушке Руфине на ухо, но игуменья только грустно качала головой. И пасечница, поникнув, повезла улей обратно…

Появилась мать Лариса с лопатами и мотыгами наперевес. Матушка взяла у нее одну лопату и положила в прицеп, а остальное велела нести обратно в сарай. Через четверть часа мать Лариса принесла ведро, лейку и ящик семян и снова была ласково, но решительно отправлена матушкой со всем этим добром обратно.

– Мать Лариса, оставь это всё в сарае – нет у нас места для твоих семян, понимаешь?

– Понимаю, матушка. А сапоги мои резиновые, огородные, можно взять? Ведь будет у нас огород на новом-то месте…

– Какая ж ты многозаботливая, мать Лариса! Ну хорошо, возьми свои сапоги, сунем их куда-нибудь в уголок.

Мать Лариса ушла и вскоре вернулась, прижимая к груди вымытые до блеска голубые резиновые сапоги: оба сапога были с верхом набиты пакетиками с семенами…

Но вышла из терпения кроткая игуменья только тогда, когда к ней подошла сестра Дарья с корзиной, в которой сидел большой облезлый рыжий кот.

– Поставь корзину, сестра Дарья, выпусти Рыжика и иди звонить в колокол – собирай сестер!

Зазвенел колокол, и сестры стали со всех сторон сходиться к церкви. Когда собрались все, матушка встала наверху лестницы и сказала:

– Сестры и матери! Вижу я, не все вы поняли, что происходите нашей обителью. Мы не переселяемся – мы уходим скитаться. Поймите это, дорогие мои, и примите со смирением…

Она говорила долго, но речь ее сводилась к тому, что все имущество монастыря, кроме святынь и того, без чего они не могут обойтись в самое первое время, должно быть оставлено на месте, просто брошено. Матушка напомнила, что их обитель гонима уже более ста лет, еще с Первой мировой войны, когда монахиням пришлось все оставить и бежать от наступавших на Россию германцев. «Жаль, что уже некому поведать, как обитель спасалась от большевиков, но когда у нас будут остановки в дороге, я попрошу мать Параскеву вспомнить и рассказать, как и почему наш монастырь бежал из Сербии во Францию после Второй мировой войны. И повсюду за нами оставались дорогие могилы – останутся и теперь. О них плачьте, а не о монастырском имуществе и котах!» – сказала матушка Руфина. Я не предполагала, что она может говорить так сурово. Сестры заплакали и разошлись.