Мои посмертные приключения - Вознесенская Юлия Николаевна

Мы опустились на берег горного потока, бегущего посреди долины, и я увидела, что вся она от горных склонов и до водных заводей переполнена цветами. Но какими цветами! Ни на Земле, ни в Раю я не встречала ничего подобного. Если бы эти цветы не росли из земли, я бы подумала, что они сделаны из хрусталя — они были прозрачными!

Я бросилась к ближайшему кусту больших колокольчиков и опустилась перед ним на колени. Я их благоговейно разглядывала, лаская их кончиками пальцев. Их нежные колокольцы были как бы тронуты тончайшей радужной кистью по краям и прожилочкам; сквозь стенки колокольчиков были видны серебристые тычинки и даже мои пальцы, трогавшие цветы.

Другое чудо было уже не для глаза, а для уха — колокольчики эти нежно звенели при малейшем дуновении ветерка. Приглядевшись, я поняла природу этого звона: шарики тычинок висели на тоненьких нитях и, вздрагивая, тычинки ударялись о стенки цветка изнутри, издавая едва слышный звон.

— Аннушка, нас ждут! — Алеша тронул меня за плечо. Я с трудом оторвалась от созерцания хрустального дива, поднялась с колен и оглянулась.

Неподалеку от берега стоял небольшой бревенчатый дом, почти хижина, под толстой и лохматой камышовой крышей, нахлобученной почти по самые окошки, на гребне крыши длинной куртинкой росли ирисы, прозрачные, с дымчатым лиловым оттенком, простенький дом был как бы увенчан аметистовой короной.

На пороге хижины стояла белокурая красавица в белом платье, отделанном широкой каймой голубых и сиреневых тонов, с тонким серебряным обручем на распущенных волосах. Я догадалась, что это и есть Ольга.

— Так значит, ты — мой самый последний потомок с Земли? Спасибо, Алеша, что исполнил мою просьбу и привел ее. Проходите в дом!

В хижине была всего одна комната. Один ее угол занимал грубо сложенный очаг из дикого камня, в другом стоял деревянный ткацкий станок, с виду очень древний, на нем была натянута пестрая ткань. Перед двумя маленькими окошками размещался большой дубовый стол, а возле него, с одной и с другой стороны, две широкие лавки. Еще одна такая же лавка под стеной напротив была покрыта домотканым покрывалом, и на ней лежали тяжелые старинные книги и стояли глиняные и медные сосуды, а по стене над лавкой была протянута веревка с пучками сухих трав.

Ольга поставила на стол кувшин молока и кружки, на круглую резную доску выложила нарезанный толстыми ломтями хлеб, от которого шел аппетитный теплый запах, поставила плошку с кусками медовых сотов.

— Угощайтесь, милые гости, дорогие правнуки!

Алеша прочитал молитву и благословил трапезу. Мы молча пили молоко и ели хлеб с медом, поглядывая на Ольгу, а она задумчиво разглядывала нас, сидя напротив со сложенными на коленях руками.

— Спаси Господи, прабушка! — по-райски поблагодарил ее Алеша, когда мы наелись.

Мне понравилось, что вместо того, чтобы повторять, как вороненок: «Пра… пра… пра…», — он и «прабабушку» сократил до «прабушки».

После трапезы Ольга показывала нам свою долину и рассказывала о хрустальных цветах, которые сама сочиняла и выращивала:

— Расти они могут только при изобилии влаги в воздухе, под прямыми солнечными лучами они сразу же вянут и засыхают. Правда, они, и высохнув, не теряют красоты и прозрачности, но становятся очень хрупкими; иногда их берут у меня для украшения церквей к праздникам. А в основном это цветы для украшения водопадов и горных потоков.

У самой воды стояла каменная скамья, поросшая мхом и лишайником. Прабушка пригласила нас присесть:

— Я хочу поведать Анне свою историю. Да и ты, Алеша, послушай, я и тебе никогда ее не рассказывала.

Родилась я и выросла на балтийском берегу за много лет до того, как в далекой Иудее родился наш Спаситель. Моим мужем стал знаменитый воин-варяг, ходивший на добычу по многим водам. Сейчас мы его славный промысел назовем попросту морским разбоем, а в те времена о его подвигах слагали саги.

Погиб он рано, но пал не в морском сражении, а от руки подосланного завистником-соседом подлого убийцы. У нас уже был маленький сын, но он не мог удержать меня: я поцеловала ребенка, передала его матери и бросилась с высокой скалы в море, всего на несколько часов отстав от любимого мужа на пути в загробный мир.

Я слушала свою прародительницу очень недоверчиво: неужели в Раю находят приют безумцы и сохраняют тут свое безумие? Ну ладно, о варяжских наших корнях спорить не приходится, светлые волосы и голубые глаза, доминирующие у нас в роду, даже подтверждают варяжскую теорию в отдельно взятой семье. Но в общем получалась явная несуразица. Как ни мало я была образована в христианстве, но одно мне было ясно: Ольга, а точнее, Хельга, была язычницей, родилась до Христа да еще покончила с собой, — она не могла оказаться в Раю!