100 великих загадок XX века - Непомнящий Николай Николаевич

Различие во взглядах, да еще по такой теме, которая недавно была закрыта для дискуссий — в принципе, вполне нормальное явление. Но, думается, в самой такой постановке вопроса — считать Берию бескорыстным реформатором, на которого снизошло озарение, или ловким карьеристом, вырядившимся для маскировки в реформаторские одежды, — есть некоторое упрощение ситуации. Проблему реформ нельзя отрывать от вопроса о власти, поскольку осуществить политику реформ невозможно, не обладая властью. И, кроме того, нужно, чтобы пришел «час реформ». Обращаясь к первым месяцам после смерти Сталина, можно сказать, что основные направления необходимых преобразований были, если так можно сказать, заранее заданы сложившейся к тому времени ситуацией.

Вспомним обстановку в стране. Экономическая и политическая ситуация внутри самого государства, разгар «холодной войны» на международном уровне, сложности отношений с партнерами по социалистическому лагерю — все это создало целый ряд проблем, которые неизбежно пришлось бы решать любому, кто пришел бы к руководству страной. К тому времени определились и главные «болевые точки»: репрессивная политика, сохранение которой не только не отвечало задачам экономической целесообразности, но и создавало угрозу политической стабильности; сложный комплекс проблем в аграрной сфере, где без радикальных и немедленных мер трудно было предотвратить кризис, многочисленные трудности во внешней политике, в которой нарастали, с одной стороны, сопротивление диктату Москвы в странах Восточной Европы, а с другой — жесткая конфронтация с Западом.

Тем самым вся «тройка» (Берия, Маленков, Хрущев), в руках которой сосредоточилась власть, была обречена на избрание реформаторского пути. У каждого из них был «свой набор реформ»: у Берии — национальная политика, перестройка системы МВД/МГБ, внешнеполитические инициативы; у Маленкова — новый аграрный курс, поворот к социальным программам, идея разрядки в международных делах; у Хрущева — целина, совнархозы, новая военная доктрина. Оценивая эти «программы» в ретроспективе, скорее всего, следует говорить о персональных инициативах, поскольку ни одна из них не представляла целостной концепции.

Вернемся, однако, к разговору о Берии как реформаторе. По мнению многих ученых и политологов выступление «Лубянского маршала» в такой роли с самого начала было обречено на провал, даже если бы его карьера на этом поприще и не была прервана бывшими соратниками. Причина не в самих предложениях — по иронии судьбы большинство из них, отвергнутых в 1953-м и поставленных в вину Берии, позже были воплощены в жизнь. Но общество не могло принять в роли реформатора человека, за которым тянулся мрачный шлейф массовых репрессий и других преступлений. Чтобы признать за Берией право называться реформатором, его нужно было реабилитировать, отделить от него тень главного сталинского палача. Как справедливо заметил историк Олег Хлевнюк в статье «Берия: пределы исторической “реабилитации”», какие бы новые сведения и соображения ни приводились в защиту Берии, ничто не сможет перевесить его преступлений…

ТАЙНА ЗАКРЫТОГО ДОКЛАДА НА XX СЪЕЗДЕ

(Материал А. Богомолова)

Прошло более сорока лет после XX съезда КПСС. Но до сих пор не утихают споры вокруг доклада Н.С. Хрущева на закрытом заседании. Одни ставят его в заслугу Никите Сергеевичу. Другие вменяют ему в вину то, что своим докладом он нанес по коммунистической системе чудовищной силы удар. Говорят и о его «невиданном вероломстве», будто доклад буквально за несколько дней до оглашения втайне от членов президиума ЦК был коренным образом переработан и оглашен вопреки прежней договоренности с соратниками.

А собственно, на основании чего был составлен доклад? Кто его автор (авторы)? Каков его правовой и политический статус? Что отражал этот документ — настроения в обществе, верхушечную борьбу или авантюристический характер самого Хрущева?

Стенографический отчет XX съезда — это два объемистых тома, 1100 машинописных страниц. Повестка дня — четыре вопроса: отчетный доклад ЦК, докладчик Н.С. Хрущев; отчетный доклад ревизионной комиссии, докладчик П.Г. Москатов; директивы съезда по шестому пятилетнему плану, докладчик Н.А. Булганин; выборы центральных органов. Вот и все. Невероятно, но факт: в стенограмме съезда, осудившего преступления Сталина, нет ни единого упоминания его имени. И в последний день, 25 февраля 1956 года, — никаких разоблачений. Оглашаются итоги голосования по выборам в центральные органы партии. Повестка дня исчерпана, съезд завершил свою работу.