100 великих музеев мира - Ионина Надежда

Козимо Медичи Старший, герцог флорентийский, пожелал, чтобы здесь под одной крышей были помещены все главные правительственные учреждения. И действительно, это обширное строение Вазари образует нечто вроде гигантского делового улья, в многочисленных ячейках которого кипела административная работа. Первый этаж (над мезонином) предназначался для архива. Здесь же по случаю свадьбы Вирджинии Медичи с доном Цезарем д'Эсте был устроен придворный театр. Позднее часть его была преобразована под библиотеку, другая часть одно время служила залом для заседаний Сената, а потом была присоединена к Галерее.

На первом этаже разместилось собрание портретов старых и современных мастеров, написанных ими самими. Основу этой драгоценной коллекции заложил кардинал Леопольд Медичи, который скупил большую часть портретов в Академии святого Луки в Риме, а потом приобретал портреты старинных мастеров и художников своего времени. Так образовалась замечательная коллекция портретов Микеланджело, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Джулио Романо, Веронезе, Тинторетто, Тициана и других мастеров живописи. Из иностранных художников здесь представлены Альбрехт Дюрер, Рубенс, Рембрандт, Ван Дейк, Веласкес и другие живописцы.

В Галерее Уффици рядом с их портретами висит и «Автопортрет» Карла Брюллова. Еще до Петербурга его картина «Последний день Помпеи» произвела большой фурор в Италии, где по ней сходили с ума исторический живописец Коммучи и английский писатель Вальтер Скотт и где самому Брюллову воздавались королевские почести.

Чтобы попасть собственно в Галерею, надо подняться по широкой, но довольно крутой лестнице в верхний этаж. В длинном ряде зал размещены всемирно известные собрания картин, статуй, бронзы, камей, монет, медалей, рисунков и эстампов разных веков.

В первой части громадного коридора, который с трех сторон обнимает весь музей, помещена серия чрезвычайно любопытных картин. Здесь и произведения подражательной иконописи Средневековья, и ряд сумрачно-торжественных мадонн на золотом фоне, в красных и синих одеждах и с большими глазами… В этом же коридоре богато представлен XV век — и лучшие мастера, и второстепенные художники.

В середине коридора находится мягко отворяющаяся дверь, обитая сукном и кожей. Она ведет в знаменитую «Трибуну» — центральную часть музея. Эта не очень большая зала освещена сверху, и в ней собраны самые драгоценные скульптуры Галереи и картины из различных стран, школ и времен.

Посредине «Трибуны» красуется Венера, грациозно откровенная в своей изящной наготе. В ней все просто и мило: и тонкие черты лица, и нежное тело. Она чужда и величавой гордости богини, и кокетства, присущего представительницам жеманного людского общества. Эта молоденькая женщина-красавица «совершенно смертна», но ее окружают пришедшие из мифологического мира фавны, неудержимо предающиеся веселой пляске, прелестный Аполлон, привлекающий мягкостью и свежестью юношеских форм. Только мрачная фигура раба, сурово оттачивающего нож, хотя и выполнена превосходно, но является диссонансом этому живому и радостному ансамблю.

В «Трибуне» посетители могут увидеть двух Венер кисти Тициана. Одна, по воле автора, воплощает идеальную красоту женского тела: она блистательна, но холодна. Другая, при редком богатстве и сочетании красок, может быть названа «историческим жанром». Есть свидетельства, что под видом богини красоты Тициан изобразил Элеонору Гонзага, супругу герцога урбинского Федериго да Монтефельтре, — «прекраснейшую женщину во всей Италии».

В Галерее Уффици находится одна из наиболее знаменитых в мире картин — «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли, по словам русского философа Н. Бердяева, «самого прекрасного, волнующего, поэтического художника Возрождения и самого болезненного…».

Сколько себя помнил, Боттичелли был глубоко несчастлив и счастлив одновременно. Был он, что называется, не от мира сего. Мечтательно пуглив, алогичен в поступках и фантастичен в суждениях.

Верил в озарения и не пекся о богатстве. Не построил своего дома, не свил семьи. Но он был очень счастлив тем, что умел запечатлевать в своих картинах проявления красоты. Он превращал жизнь в искусство, и искусство становилось для него подлинной жизнью, именно в картинах художника «обуревали любовь и страсть». Более чем солнечному лучу, Боттичелли доверял лучу своего глаза, а кисть его была точна и тверда.