Слепой против маньяка - Воронин Андрей

– А какое качество устроило бы вас лично?

– Меня – любое. Могу быть и пленником, могу быть и гостем. Но больше всего мне нравится считать себя левым пассажиром.

– Я и сам левый пассажир, – Студинский принялся нервно вертеть в руках пачку сигарет. – Мне многое не нравится из того, что вы совершили, но я уважаю профессионалов. Одно дело, когда человек убивает из озорства, из желания самоутвердиться, и совсем другое, когда он делает это за деньги, без всякой ненависти к своим жертвам. Поэтому мне хотелось бы наставить вас на истинный путь. Потому что в последнее время вы убивали бессистемно и действовали, как дешевый герой из третьесортного фильма. А это для профессионала непростительно.

Ненависть – вот что погубило вас.

– По-моему, я еще жив, – усмехнулся Глеб.

– Ладно, – полковник Студинский хлопнул ладонью по столу, как бы отбрасывая все ранее сказанное, – я не враг вам и, тем более, не враг себе.

Давайте играть в открытую.

– Сперва я должен узнать, что вам от меня нужно.

– Я хочу вернуть вас к прежней жизни.

– Прежней? Это какой? – усмехнулся Сиверов.

– А вы знаете другой способ зарабатывать себе на жизнь?

– Мне нравится моя работа, – скромно заметил Глеб.

– А мне нравится, как вы работаете. И все же, – продолжал полковник Студинский, – мне как-то неудобно разговаривать с вами, называя по кличке.

– Пожалуйста, – Глеб опустил руку в карман куртки и положил на стол паспорт, но открывать его не спешил.

– Боже мой, как официально! – воскликнул Студинский.

– Нет, это игра, – усмехнулся Глеб. – Назовите имя, известное вам, и посмотрим, совпадет ли оно с тем, которое написано в паспорте.

– Не знаю, настоящее оно или поддельное, – рассмеялся полковник, – но мне известно, что вас зовут Федор Анатольевич Молчанов.

– Пожалуйста, – Глеб щелчком передвинул паспорт поближе клолковнику.

Тот, не скрывая своего любопытства, взял книжечку в руки и пролистнул несколько страниц.

В том, что паспорт сделан по всем правилам, Сиверов не сомневался. Вряд ли Сергей Соловьев собирался подставлять его. Но он знал и другое – обычно спецслужбы во всех фальшивых документах делают какую-нибудь пометочку. Это может быть даже маленькое пятнышко, на первый взгляд похожее на полиграфический брак, но он с завидным постоянством будет повторяться в нескольких десятках документов. Потом эта отметка меняется на другую. Правда, когда Глеб получил этот паспорт, он долго его изучал и не нашел ни одной из известных ему отметок.

– И впрямь, Федор Анатольевич Молчанов, – полковник Студинский старательно изучал страничку за страничкой и явно был разочарован, обнаружив, что паспорт не поддельный. – Ну, если вам нравится быть Молчановым Федором Анатольевичем, то пожалуйста.

Глеб глубоко вздохнул.

«Значит, сработало! Или… – тут же задумался он, – ему нет никакого интереса раскрывать мое настоящее имя. Значит, дела мои еще не так плохи».

– Вы согласны вернуться, Федор Анатольевич, к своей прежней работе?

– Я ее и не оставлял.

– Ну вот и чудесно, – полковник Студинский поднялся из-за стола и пригласил Глеба следовать за собой.

Они оказались на палубе.

– Меняем флаг! – скомандовал Студинский. И вот уже на корме вместо абхазского развевался российский флаг. Вовсю заработали двигатели, и катер понесся на север.

– Я обещаю вам, – сказал полковник Студинский, – никогда не напоминать о том, что случилось в «Самшитовой роще», ведь это не наши дела. Пусть с ними разбираются в Абхазии. К тому же, признаюсь вам откровенно, нам было известно о бандитской сходке, и всех ее участников, лишь только они окажутся у российских берегов, арестуют.

– Так ли уж всех? – усмехнулся Глеб.

– Нет. Как всегда, окажутся нужные люди, с которыми придется подписать контракт и время от времени пользоваться их услугами, что, признаюсь, не очень приятно, – и тут же полковник Студинский спохватился:

– Я не имею в виду вас, Федор Анатольевич, вы мне симпатичны.

Глеб подумал:

«Наверное, этот мерзавец всю жизнь мечтал кого-нибудь убить, но у него не хватило на это мужества, и теперь он попросту мне завидует».

Это теперь Глебу легко отправлять людей в иной мир, а раньше, прежде чем нажать на курок, ему приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не смалодушничать.

– Куда мы плывем?

– Вы спрашиваете меня так, словно вы здесь и впрямь левый пассажир, который боится проехать свой поворот. Не беспокойтесь ни о чем, мы плывем вместе.