Мертвая хватка - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Постараюсь…

Крохотное суденышко начало расти на глазах. Четкость была достаточно неплохой, и вскоре стало понятно, что нас преследует глиссер с командой из трех человек. Но их лица я разглядеть не мог.

– Слоули, дай деталировку!

– Все, шеф, абзац. Аппаратура уже не тянет.

– Придумай что-нибудь! – заорал я и добавил тихо: – Умник хренов.

– Поздно. Спутник уходит из зоны радиовидимости.

– Ладно… – сказал я, добавив непременное "бля". – Надеюсь, ты записал картинку?

– Обижаете…

– Доставь кассету в мою каюту. И побыстрей.

– Слушаюсь!

– Боб, готовь нашу "малютку" и пловцов.

– Покуролесим? – обрадовался Миллер.

– Ага. Только когда найдем подходящее местечко среди островов. И добавь скорости. Мы должны бросить якорь до темноты.

Я прокручивал запись, наверное, в двадцатый раз. Море, барашки волн, стайка дельфинов, несколько масляных пятен – какой-то сукин сын промыл баки – и наконец глиссер. Что меня насторожило в первую очередь, так это его обводы. Похоже, эту скоростную посудину, как и нашу "Сидни", строили по спецзаказу. По крайней мере, покопавшись в памяти, я аналога не нашел. В свое время нас, диверсантов-спецназовцев ГРУ, учили многому. В том числе и разбираться в типах судов, как морских, так и речных. Во время ежегодичных переподготовок мы штудировали и толстые альбомы с изображениями самолетов, танков, ракет, различных плавсредств, стрелкового оружия зарубежных стран, вертолетов и прочего железного лома, которым человечество захламляло Землю – свой дом, и так уже похожий на мусорную свалку. Но даже среди новых разработок, имеющихся в технической картотеке нашей "конторы", висевший у нас на хвосте глиссер не присутствовал. Вывод напрашивался сам собой.

И все же не только это обстоятельство заставляло меня насиловать видеомагнитофон с одержимостью маньяка. Что-то тревожило, бередило мою душу – пока неосознанное, расплывчатое, а оттого неприятное, как пьяная шалава в постели. У меня уже начали летать перед глазами стеклянные мухи, а я все смотрел на бесконечные кадры, смотрел, смотрел…

И вдруг… моб твою ять! Трижды осел ты, Волкодав! Не заметить бурун от перископа подлодки примерно в миле от глиссера – это просто черт знает что.

Чья она и что делает в этих водах? Космос выделил нам только десять минут, и, к сожалению, для настоящего анализа времени было маловато, но даже ориентировочная прикидка курсов подводной лодки и глиссера позволяла сделать вывод – они совпадали. Случайность? Или идут в паре? Если так, то хуже быть просто не может. Я знал, что где-то поблизости барражирует и наша субмарина, но не начинать же третью мировую войну из-за этой дурацкой, по-моему, операции "Альянс"?

Оставалось последнее – красиво уйти в отрыв. Ночью ли, днем – не имело значения. У нашего противника ведь тоже имеются радары, а судя по подлодке (если, конечно, она задействована в погоне за нашей "Сидни"), не исключен и вариант с космическим обеспечением слежения.

Да, как говорится, ни хрена себе, сказал я себе, листья клена падают с ясеня. Кто же это так жаждет набросить на нас сеть?

"Ледяные драконы" Винграновского, пытавшиеся "разговорить" лимассольских топтунов, приехали с пустыми руками. И виноватыми рожами. Увы, и на старуху бывает проруха. Едва очухавшись, старший из "братков" сделал то, чего ну никак нельзя было ждать от наших мафиози: он преспокойно и с сознанием выполненного долга (интересно, перед кем?) раскусил ампулу с цианидом или какой-то другой смертельной гадостью. А второй знал о вдохновителях акции в Лимассоле примерно столько, сколько уборщица общественного туалета тетя Даша о сексуальных проблемах своих клиентов.

Мы вошли в воды Киклад, когда огненный шар уставшего за день солнца уже до половины окунулся в морскую пучину. Глиссер по-прежнему не отставал.

Киллер

Я в Марселе. Ночь, половина второго. Старый, но еще достаточно надежный "пежо". В кабине, кроме меня, недовольно сопит не выспавшийся прошлой ночью Эрнесто. Где-то неподалеку здание Биржи, украшенное аллегорическими рельефами, изображающими мир торговли. Днем я прошелся по центру Марселя, чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, но, кроме красивой церкви, посвященной Деве Марии, и здания Биржи, мне ничего не запомнилось. Ко всему прочему, я не знал фран-цузского языка, а потому поневоле изображал глухонемого. В конце концов экспрессивные французы, бестолково, на мой взгляд, мечущиеся по улицам города, настолько мне надоели, что я забился в какую-то тихую таверну и просидел в ней до вечера, бездумно уставившись на крохотный голубой лоскут неба, заглядывающий в окно.