Ликвидатор - Гладкий Виталий Дмитриевич

– А! – воскликнул довольный Лазарь. – Признайся, что сражен наповал.

– Да, не ожидал…

– Увы, это всего лишь остатки былого благополучия. Сейчас я тоже на мели.

– Кто ты на самом деле… черт бы тебя побрал? – спросил я резко и с угрозой.

– Расскажу, – беспечно бросил Лазарь, проигнорировав мой тон и не сулящее ему ничего хорошего выражение лица. – Вот только переоденусь. Располагайся, я мигом… – И он исчез в одной из спален.

Я быстро подошел к окну и выглянул на улицу. Увиденное несколько успокоило меня: рядом с домом росли высокие деревья, их ветки едва не касались стены, и при острой необходимости я мог, прыгая по ним, как обезьяна, практически мгновенно очутиться внизу.

И я еще раз с благодарностью вспомнил Юнь Чуня, часами гонявшего меня по отвесным скалам и лесным зарослям, чтобы я вспомнил заложенные в гены инстинкты предков, выживших на заре цивилизации благодаря универсальным способностям приспосабливаться к жизни в любой природной среде: в горных пещерах, на деревьях, под землей и на воде.

Лазарь вернулся быстро. Теперь на нем был бархатный халат и турецкие шлепанцы. Я тем временем занял удобную для схватки позицию, появись он с пистолетом или еще с чем-нибудь.

– Кофе будешь? – спросил он и, не ожидая ответа, поспешил на кухню.

Через десять минут мы сидели у стола и наслаждались вечерней тишиной и покоем. Меня немного отпустило, сомнения и опасения несколько сгладились (пока Лазарь варил кофе, я обследовал каждый подозрительный угол в квартире), и мы мирно беседовали, пытаясь узнать друг о друге побольше.

Конечно, мне пришлось придумать себе удобоваримую легенду, но и в полной откровенности собеседника я тоже сомневался.

– …"Беломор"? Где я достаю "Беломор"? – переспросил Лазарь, раскуривая папиросу. – Сие достойно пера мемуариста. Во-первых, контрабандой, во-вторых, привозят наши морячки, мои добрые друзья, а втретьих – не могу отказаться от привычки курить именно папиросы. В этом, знаешь ли, есть определенный шик. Многие мне завидуют. Представляешь – угостить даму "Беломором" из самой России. Блеск! Ты сразу становишься душой общества.

– Так чем все-таки ты занимаешься? Только не говори мне, что пришел поужинать по дешевке.

– Господа, карты на стол! – патетически воскликнул Лазарь, при этом вытянувшись на добрых двадцать сантиметров. – Конечно нет, уважаемый гость и, надеюсь, постоялец. С тобой, Алексей, я буду честен, как на исповеди.

(Имя я назвал наугад, по наитию, и теперь привыкал к его звучанию.)

– Почему именно со мной?

– В тебе есть что-то такое… не знаю, как выразить свою мысль… прости – опасное. Я не претендую на звание душеведа или экстрасенса, но внутренний голос мне подсказывает: Лазарь, этот человек – бомба мгновенного действия. И будь с ним поосторожней в плане откровенности и порядочности. Знаешь, в жизни все бывает, и я немало понавешал лапши на уши как слабому полу, так и иным особям. Но ты – другое дело.

– Польщен… – Я пытливо посмотрел на раскрасневшегося от возбуждения собеседника. – Но думаю, что ты ошибаешься.

– И тем не менее, как говорится, к барьеру. Этим вечером я был на работе. У меня специфический бизнес: я оказываю услуги соотечественникам, попавшим в затруднительное положение. Нет, я не альтруист, упаси Бог! Конечно, будь я миллионером, возможно, и стал бы помогать бесплатно, но реалии жизни таковы, что без бабок ты нуль без палочки. Вот я и вылавливаю заблудших овечек, но только тех, кто еще не потерял свою шерсть и кто в перспективе может оплатить мои скромные услуги. А где найдешь земляков, оказавшихся на мели, как не в разного типа гнусных забегаловках? Все почему-то думают, будто дешевое жилье их ждет именно на окраине Афин – как в родных пенатах. Здесь все по-иному. Как раз приличную квартирку и за вполне сносную цену можно снять почти в центре – но, ясное дело, не в фешенебельных районах. Кстати, и с работой здесь полегче.

– И многим ты помог?

– Не скрою – многим. Вот результаты моих трудов. – Он с гордостью развел руками, будто пытаясь обнять всю квартиру. – Но сейчас мой бизнес дал трещину.

– Что так?

– Когда после объявления перестройки открыли ворота, сюда хлынули десятки тысяч "совков". Вот были времена! Теперь совсем не то, едут единицы. И то в основном в Америку и Германию. А тогда я спал не больше трех часов в сутки, пахал как ломовая лошадь. Ведь многие – какое там многие, почти все! – думали, что здесь их ждут молочные реки и кисельные берега. Но капиталистическая действительность, как нас учили в школах и институтах, – жестокая и коварная штука. Теперь-то я понимаю, что нам говорили правду. И не только я. Но тогда, в приступе эйфории от неожиданно грянувшей свободы, эмигранты были слепы и беспомощны, как новорожденные щенки. Вот я и крутился… в меру своих скромных сил.