Двойной удар Слепого - Воронин Андрей

И вскоре из хаотичных пятен грязи, клякс голубиного помета прорисовалась цепь следов, и вела она к дымоходу.

Еле сдерживая нетерпение. Сиверов двинулся туда.

Обошел широченную трубу, сложенную из кирпичей, со всех сторон. Затем приоткрыл большую, тяжелую, чугунного литья дверцу.

Когда он увидел затолканное в трубу полуобнаженное мертвое тело, на лице его не отразилось ничего, лишь блеснули глаза.

«Кажется, я взял след», – подумал Сиверов и замахал рукой Тендрякову.

Тот подошел, присел рядом с Сиверовым. Сперва Тендряков ничего не мог рассмотреть в глубине трубы, все-таки Глеб в темноте видел лучше многих. Тогда Сиверов вытащил из кармана зажигалку «Zippo», повернул колесико. Язычок пламени тут же вытянулся тонким хвостиком, качнулся в глубь дымохода, затрепетал.

– Вот-те на! – вырвалось у старшего лейтенанта.

То, что мертвый мужчина гомосексуалист, ни у Тендрякова, ни у Сиверова сомнения не вызывало: макияж на лице трупа говорил сам за себя.

– Теперь ты понял, что М. был здесь? – прошептал Сиверов, прикрывая дверцу дымохода.

Помощник генерала Потапчука некоторое время сидел без движения, молча, как бы осмысливая увиденное и сопоставляя все, что ему было известно.

– Задушен, – наконец произнес он.

– Вполне в стиле М.

– Но это значит, М. не придет сюда больше?

Сиверов усмехнулся:

– В том-то и дело, что придет. И непременно.

– Зачем тогда труп оставлен здесь?

Сиверов повернулся к Тендрякову, провел ладонью по два дня не бритой щеке.

Старший лейтенант молчал, и Сиверов по его взгляду определил: тот не понимает, что происходит, не понимает того, что уже понял он, Глеб.

– Труп, судя по его виду, находится здесь максимум один день. И если бы М. не собирался здесь больше появляться, на кой черт ему прятать улику?

Старший лейтенант, приободренный тем, что начал улавливать логику, рискнул предложить свой вариант решения проблемы:

– Нужно скорее оповестить охрану Черных.

– Вот этого как раз делать не нужно. О нашей находке стоит помолчать, во всяком случае, до поры до времени, – как-то очень буднично сказал Глеб и еще плотнее прикрыл дверцу старинного дымохода.

Старший лейтенант недоумевающе заморгал.

– Но они должны об этом знать!

– Только не сейчас. Они спугнут его, ведь я уже говорил.

– А если он сумеет обхитрить нас?

– Нас? – переспросил Глеб и поднялся во весь рост. – Меня ему не перехитрить. Я сумел выиграть в темпе и просчитать его действия…

Только сейчас Тендряков сообразил, что из-за спешки и напористости Глеба он оставил радиотелефон в машине и не может ни с кем связаться, находясь здесь, на чердаке. Он знал, всего лишь сотня шагов отделяет его от ближайшего охранника. Сделай эти шаги – и ты избавишься от ответственности, она ляжет на плечи других. Иной вопрос – справятся ли они, другие, с этой ответственностью?.. Старший лейтенант еще какое-то время колебался, но потом согласно кивнул головой, подчиняясь решению Глеба.

Глеб же продолжал:

– На месте М. я появился бы после начала спектакля, после того, как убедился бы, что Черных в театре.

К середине спектакля бдительность охранников, дежурящих снаружи, наверняка ослабнет. А стрелять он будет отсюда, – и Глеб показал рукой на овальное отверстие в плафоне зала, прикрытое широкими планками жалюзи.

И как раз в этот момент вспыхнула хрустальная люстра в зале. Тени, отброшенные планками жалюзи, легли на балки перекрытий. На чердаке стало чуть светлее.

Казалось, Сиверов и Тендряков сидят возле распахнутой дверцы пылающей печи и на их лица падают отблески огня.

– Теперь уже нельзя тянуть время, – заключил Глеб, достал пистолет и навернул на его ствол глушитель. – Жаль, что твой «макар» без глушителя.

– Какая разница? – пожал плечами старший лейтенант.

– Не хотелось бы в опере поднимать панику.

– Где будет наша позиция? – У каждого позиция будет своя. И главное, ничего не предпринимай без моей команды.

– А если… – старший лейтенант осекся.

Глеб догадался, тот имел в виду – что делать, если Сиверова не станет.

– Это просто исключено, – ответил Глеб на незаданный вслух вопрос.

Глава 18

Без особого шума, без сирен и мигалок к Большому театру подъехал правительственный кортеж. Приезд «главного нефтяника» России в оперу нигде не афишировался, о нем знали только сотрудники театра да некоторые завзятые театралы. Грузный, уверенный в себе мужчина вышел из лимузина с непокрытой головой.