Ликвидатор - Гладкий Виталий Дмитриевич

И только сверкающая начищенной бронзой вывеска с названием компании несколько оживляла казенный вид здания, расположенного неподалеку от центра Афин.

Я купил бинокль и теперь знал в лицо всех сотрудников "Интеравтоэкспорта", а также охранников. Среди охраны большей частью были кавказцы, но попадались и парни с чисто славянской внешностью.

Посещали компанию редко. Уж не знаю, что за машины и куда она экспортировала, но вся деловая жизнь "Интеравтоэкспорта" для стороннего наблюдателя заключалась в ежедневном вояже почтальона, входившего в здание сразу после полудня.

И только однажды к зданию компании подъехал "линкольн" с затемненными стеклами, откуда выбрался коротко стриженный тип в малиновом пиджаке и характерной внешностью "быка", волею судьбы вознесенного из грязи в князи.

По тому, с какой почтительностью его приветствовала охрана, можно было судить, что он занимает достаточно высокое место на иерархической лестнице русского мафиозного сообщества.

Я проследил за его передвижениями по Афинам и даже вычислил, где он проживает. Но пока он был для меня пустым номером.

Даже если "бык" и знал, где обретается Сеитов, побеседовать с ним на эту тему в спокойной обстановке не представлялось возможным – он занимал целый этаж гостиницы, и проникнуть в его апартаменты можно было лишь положив охрану.

Я мог это сделать играючи, так как не видел среди охранников-"качков" достаточно серьезных соперников из бывших сотрудников секретных служб, понимавших толк в жестоких играх, которыми занимались подручные "быка", в основном недалекие пацаны из неблагополучных семей, всплывшие на поверхность из мутных глубин уличного рэкета.

Но ни "бык", ни они мне ничего плохого не сделали, а потому я не хотел их калечить только лишь из-за предположения, что им известно местонахождение Сеитова.

Больше всего меня занимала Анна Исидоровна. Я ее узнал сразу по уверенной манере держаться – какникак секретарь-референт самого босса – и по холодной неприступной красоте; в ней преобладали восточные черты, но изрядно сдобренные славянскими генами.

Внешне она напоминала Снежную Королеву из сказки – невозмутима, бесстрастна и отчаянно одинока. Что касается возраста, то в этом вопросе я терялся: ей можно было дать и двадцать пять лет, и гораздо больше.

Жила она в уютном "спальном" районе Афин на шестом этаже недавно выстроенного дома. На работу ездила в крохотном автомобильчике, похожем на букашку, но с мощным мотором, в чем я убедился, следуя за ней в своем старичке– "саабе".

Никто ее не посещал, ни к кому в гости она не ходила, и самым большим развлечением Анны Исидоровны были походы по магазинам и на овощной рынок.

Деньги у нее водились, и немалые. Похоже, по этой части босс ее не обижал. Но и тратила она их с лихостью. Я не мог видеть ее гардероб, однако думаю, что он напоминал небольшой магазин готовой одежды, – свои наряды Анна Исидоровна меняла каждый день и, сколько я за ней наблюдал, ни разу не повторилась.

Так шли дни, а к Сеитову я не приблизился ни на шаг. Он просто исчез, испарился, и я начал подумывать – не уехал ли он в Россию?

Но тут же отбрасывал такие мысли – на меня шла охота, и он ее здесь возглавлял, а до завершения операции просто обязан находиться там, где "объект".

Значит, он меня просто опасался. Что-то ему было известно обо мне такое, что предполагало высшую степень предосторожности.

Но что именно? Кто я, черт возьми, на самом деле?! Ведь мои преследователи благодаря Попову точно знали, что я потерял память и, по идее, им уже не опасен. Тогда зачем меня травят, как волка, не жалея ни времени, ни средств?

От таких вопросов у меня временами голова шла кругом. И оттого, что я никак не мог найти на них ответы, где-то в подсознании постепенно начала накапливаться озлобленность, с которой я справлялся с большим трудом.

Лазарь уже знал, что я занимаюсь восточными единоборствами, а потому его не удивляли мои утренние медитации, длившиеся иногда по два-три часа. Только так я мог уберечь свой мозг от исподволь подкрадывающегося безумия, грозившего превратить меня в кровожадного монстра.

Я теперь знал наверняка, что в былой жизни мне приходилось убивать людей. Обрывки таких воспоминаний постепенно сшивались в лоскутную картину, особенно перед тем, как ко мне приходил сон.

Пораженный увиденным, я временами превращался в паралитика, неспособного ни двинуть рукой или ногой, ни закричать. Я видел лица, я начал их узнавать, но кто они, как их зовут, не мог вспомнить.