Доноры за доллары - Серегин Михаил Георгиевич

Что ж, приобретая большее, нужно чем-то жертвовать. Глубоко вздохнув, Головлев подхватил давно уже заготовленные чемоданы и заторопился к выходу.

* * *

Сергей Сергеевич Голюнов за время своего отсутствия многое успел сделать, для того чтобы серьезные ведомства поддержали проект истинного патриота – доктора Козлова. Как только он заручился их гарантиями, тотчас же поехал в «Сосновую шишку», чтобы рассказать, порадовать. И вот...

Генералу хватило одного взгляда, чтобы понять, что здесь происходит. Услышав гортанное бормотание двух типчиков, чей холеный вид и характерная внешность выдавали в них иностранцев, Голюнов уничтожающим взглядом посмотрел на Козлова, развернулся и, не говоря ни слова, пошел прочь – может, слишком поспешно для человека своей комплекции.

Козлов, придя в себя от испытанного потрясения, пробормотал какие-то извинения иностранным гостям и помчался по коридору за генералом.

– Послушайте! – кричал он. – Вы не понимаете, что здесь происходит. Я вам сейчас все расскажу, и вы поймете, как вы ошибаетесь! Сергей Сергеевич!

Козлов догнал его и попытался схватить за руку, подобострастно заглядывая в глаза.

– Я не понимаю?! – со всей злостью, на которую он еще был способен, обрушился на него генерал. – Это вы, молодой человек, чего-то не понимаете! Отпустите...

И, отдуваясь, как носорог, генерал затопотал по лестнице. Козлов остался стоять на верхней ступеньке, понимая, что в этот миг с треском рушится с таким трудом созданное им здание. И вдруг услышал грохот и истошный женский крик: «Врача! Быстрее!»

Перепрыгивая через ступени, он полетел по лестнице и увидел побагровевшее лицо и приоткрытый рот генерала, которого в этот момент укладывали на каталку. Рядом с каталкой суетился Карташов.

– Что произошло? – задыхаясь, спросил его Козлов.

– Сердечный приступ, – лаконично ответил тот.

– Откачаем?

– У нас нет реанимации, – отозвался Карташов, захлопывая двери операционной перед носом Козлова.

Тот стал бить себя по коленям и причитать, не обращая внимания на столпившийся вокруг народ:

– Все пропало! Все пропало!

* * *

– Так, Ладыгин, – прорывался сквозь завывания в трубке голос Чехова. – Ответь мне откровенно – ты давно бросил спорт?

– Давно, – честно ответил я.

– Это плохо – может пригодиться, – уверил меня Чехов.

– Не переживайте, Юрий Николаевич. Пару морд я разбить успею, пока на меня не навалятся. А что, идем драться?

– Еще не знаю точно, но, видимо, придется. По крайней мере, желающих добраться до нас будет предостаточно. Так что – готовься.

– Понял. Когда приступаем к дроблению лицевых костей?

– Думаю, сегодня ночью. Ближе к утру – часика эдак в два-три.

– Ого! У наших врагов бессонница?

– Бессонница предстоит твоей зазнобе – отзвони ей и предупреди, чтобы спать ложилась без тебя.

– Ладно. Завещание писать?

– У тебя есть что завещать? – ехидно поинтересовался Чехов.

– Ну, хотя бы мой художественный беспорядок.

– Лучше застрахуй свою жизнь.

– Вы умеете вдохновлять, Юрий Николаевич!

– На том и порешим, – поставил точку в нашем разговоре Чехов.

Учтя все пожелания, я позвонил Марине, предупредил, что сегодня не приду. И завтра, возможно, – тоже.

– Опять какие-нибудь приключения? – огорченно спросила она.

– По законам жанра!

– В смысле?

– В смысле – оскорбленный в лучших чувствах супергерой, потеряв своего напарника, начинает мстить и не оставляет камня на камне во владениях врага...

– Знаешь, супергерой, когда-нибудь ты убедишься в собственной смертности! – с горечью в голосе пообещала мне Марина.

– Не в этой жизни, – уверил ее я и стал прощаться. Мне надо было хорошенько выспаться.

* * *

В затылке ломило, глаза открывались с трудом.

«Это чем же таким я вчера накачался? Термоядерная штука. Надо бы сегодня повторить. Это же надо, я даже не помню, как это все произошло», – удивлялся он.

Скосил глаза, пытаясь рассмотреть, не лежит ли рядом с ним какая-нибудь красотка. Вместо красотки увидел какие-то склянки с лекарствами. Он резко сел – все поплыло вокруг. Когда ему удалось сфокусировать взгляд, он понял, что находится в больнице, только в больнице с дорогой мебелью и жалюзи на окнах. Попытался встать, но снова повалился на подушку – так сильно его тошнило.

Поборов приступ дурноты, он внезапно вспомнил все.