Кровавый путь - Гарин Максим

Уже успели обсудить, хватит ли запасов топлива в котельной до потепления, обсудили проблему доставки еще одного трансформатора для подстанции. Поселок расширялся и мощности уже установленного оборудования явно не хватало.

Проблем с рабочими руками не возникало. Последователи Учителя вербовали не лишь бы кого, обработке подвергались люди исключительно нужных профессий. Отыскать среди них электриков не составляло труда. Пить в секте запрещалось строжайшим образом. Питье Учитель считал одним из смертных грехов, добавив его к существующим семи. Поэтому на совещании о пьянстве ни разу и не вспомнили.

Когда очередь дошла до начальника охраны микробиологической станции, он был немногословен.

Открыв блокнот, зачитал все, что скопилось у него от прошлой планерки. Требовалось несколько комплектов сигнализации для оборудования складов, необходимо было привлечь для охраны объектов еще как минимум пятерых охранников. Начальник предлагал оснастить телекамерами не только территорию станции, как это уже было сделано, но и подъезды к ней, чтобы не быть застигнутыми врасплох.

В последнюю очередь было озвучено требование академика Богуславского.

– Погоди, – Учитель поднял голову, – все твои проблемы будут решены. А Богуславского привезешь ко мне сегодня же. Но только так, чтобы никто из жителей деревни его не видел, – и Учитель молитвенно сложил руки, давая знать, что планерка окончена.

Его распоряжения исполнялись всегда чрезвычайно быстро. Не прошло и получаса, как Учителю, отдыхавшему в большой комнате, доложили, что Богуславский доставлен.

– Приведи его, и оставь нас двоих, – Учитель прикрыл глаза и принялся перебирать в руках каменные четки.

Он умел производить впечатление на людей своей напускной набожностью. Маленькие блестящие камешки четок постукивая друг о друга, скользили в его толстых пальцах, когда тяжелый занавес отошел и охранник, облаченный в белую накидку, ввел Богуславского. Седой старик держался прямо, охранник же стоял, склонив голову.

Учитель выдержал паузу, продолжая перебирать камни четок, затем медленно-медленно поднял голову и секунд пятнадцать рассматривал Богуславского, пока тот, не выдержав, не отвел взгляд в сторону. Главный сектант хорошо знал человеческую психику: не нужно много говорить, иначе выдашь собственную глупость, а твое молчание умный человек всегда заполнит своими собственными мыслями. Найдет многозначительность во взгляде, в тривиальном жесте.

«Да-да, – подумал Учитель, – сейчас ты, гнусный старикашка, лихорадочно проигрываешь в голове мои мысли, рассуждаешь, мол, я подумал о том-то, о том-то. Ты хочешь уверить себя в том, что сможешь навязать мне свою волю, а сам подстраиваешься под мою. Ну что же, хватит с тебя».

Он махнул пухлой ладонью. Охранник с поклоном исчез.

– Проходи, садись, – голосом, лишенным всяких эмоций, обратился сектант к Богуславскому.

Тот осмотрелся. Ни одного стула, ни одного кресла в зале не было и предложение садиться показалось бы ему издевкой, если бы все не было обставлено так серьезно. Сам Учитель полулежал на груде шелковых подушек и следил за реакцией ученого.

– Мне сказали, ты просил о чем-то? Ну, так садись, расскажи.

Богуславский подошел к сектанту и с трудом опустился на доски пола – чистые, не покрытые не то что лаком, но даже мастикой. Они пахли смолой и свободой.

Академик неловко присел, подобрав под себя доги, и упрямо произнес заученную фразу:

– Мне обещали, что я поговорю с внуком.

– Даже для меня есть невозможное, – с каменным лицом ответил Учитель. – Он не хочет видеть тебя. Не могу же я пойти против его воли?

Богуславский горько усмехнулся.

– Мне обещали от вашего имени…

– Обещание и исполнение – это не одно и то же. Он не хочет видеть тебя.

Главарь секты знал, если одну и ту же фразу повторять много раз, она начинает приобретать новые оттенки.

– Если его отпустят, и я получу подтверждение, что он выехал, то доведу проект до конца.

– Никто не может распоряжаться чужой волей. Твой внук хочет быть здесь и не хочет видеть тебя.

Богуславский понял, начни он кричать, в ответ ему будет звучать такой же заунывный голос.

– Я хочу сам услышать от него об этом.

– Для этого нужно увидеться, – Богуславскому даже показалось, что ухмылка тронула губы Учителя, – а это невозможно.

– Я не видел его с того дня, как меня увезли из Москвы.