Я вернусь... - Воронин Андрей

На минуту Мирон даже забыл о своем жестоком похмелье. Он так и этак вертел свое открытие в мозгу, разглядывал его со всех сторон, искал в нем изъяны и не находил. По всему получалось, что скрытой камерой заправлял не Адреналин, а кто-то другой, по вполне понятным причинам пожелавший сохранить инкогнито. Вот тут-то он и прокололся. Не рассчитывал, наверное, стервец, на то, что кассеты когда-нибудь попадут в руки члену Клуба, да еще такому, как Мирон, – с серым веществом в голове и с некоторым опытом распутывания всевозможных клубков. Нужно внимательно просмотреть кассеты еще раз и установить, чья физиономия на них отсутствует. Был человек в тот день в Клубе, а на кассете его нет – значит, вот он, тот самый, который варенье-то украл! Чепуха, плевое дело! А он-то, дурак, лоточников тряс, светился по всей Москве! Кассеты вот в камеру хранения упрятал, а теперь тащись за ними на вокзал... Вот ведь что водка-то с людьми делает!

При таком раскладе необходимо было срочно разыскать Адреналина. Из-под земли достать! У него ведь в городе своя фирма, так? Ну, пускай самого Адреналина в офисе не будет, но адрес-то его домашний там должен быть! Обязан просто, как же иначе? Найти Адреналина, обрисовать ему ситуацию, кассеты показать и вместе с ним решить, как быть с крысой. То есть это он пускай сам решает. Сам организовал этот зверинец – сам пускай и порядок в нем наводит, а с Игоря Миронова хватит. Хватит! И все, и точка. Поиграли в питекантропов, и будет. Это, в конце концов, несерьезно. А еще – пошло и отвратительно, как бывают отвратительны влюбленные однополые парочки, милующиеся на многолюдном пляже. Помилуются, потрутся друг об дружку, а потом давай друг другу на спине прыщи давить! Тьфу!

Но, так или иначе, нужно было что-то делать: ехать на Белорусский, искать Адреналина... Подумать о том, что надо встать, было страшно, но Мирону было не впервой оказываться в подобных ситуациях, и он быстренько нашел компромисс. За пивом-то все равно идти придется! Помереть ведь можно без пива-то, и очень даже запросто. Тяпнет он, значит, как положено, пивка, поправит голову и спокойненько отправится на Белорусский. Главное, чтобы хватило здоровья до киоска доползти, а потом эта проблема отпадет сама собой.

Мирон поднялся, кое-как дополз до ванной, поплескал себе в лицо холодной водой и всласть напился из-под крана. Когда в животе у него начало булькать, как в бурдюке, он закрутил кран и отправился одеваться. В зеркало он смотреть не стал: чего он там не видал-то? Ясно ведь, что рожа кирпича просит.

Он добрался до киоска, и, конечно же, оказалось, что разливного пива нет – кончилось, а нового еще не подвезли. Помянув Россию-матушку, Мирон приобрел серебристо-коричневую жестянку "девятки", тут же на месте вскрыл ее, облившись пивом с головы до ног, и поплелся в сторону метро, на ходу прикладываясь к банке и жадно глотая ледяной, пузырящийся эликсир здоровья.

На него оглядывались, и в этом опять же не было ничего удивительного.

– Ничего, ребята, – тихонько пробормотал Мирон и снова приложился к банке. – Вы потерпите чуток, я уже почти в порядке. Просыпаться – дело такое... Неприятно это иногда бывает – просыпаться... Постепенно надо, не сразу, а то крыша не выдержит, поедет...

Пиво уже ударило ему в голову, боль прошла, и прошла мучительная тошнота, перед глазами ничего не мельтешило и не плыло, и уже, кажется, можно было закурить первую в этот день сигарету, не опасаясь после первой же затяжки заблевать весь бульвар.

Так он и поступил. Сунул банку с недопитым пивом под мышку, вынул сигареты и закурил, покосившись при этом сначала на низкое пасмурное небо, а потом на часы.

– Начало третьего, – проворчал он, держа дымящуюся сигарету на отлете и поднося жестянку с пивом к губам. – Стемнеет скоро, а у некоторых только утро...

В это время из толпы позади него вынырнула долговязая фигура, поравнялась с Мироном, неловко толкнула его плечом, обогнула слева и, ускоряя шаг, снова затерялась в толпе. Мирон почувствовал толчок, от которого пиво выплеснулось из поднятой банки ему на грудь, острый укол под левую лопатку, короткую вспышку боли и успел еще разглядеть знакомые сутулые плечи и разметавшийся по ним роскошный каштановый хвост.

– Витек? – удивился Мирон и начал падать.

Упал он быстро и некрасиво – просто свалился, как подрубленный, и все. Жестяная банка откатилась в сторону, проливая на грязный утоптанный снег остатки своего содержимого; придавленная телом Мирона сигарета сразу потухла.