Приговор воров - Серегин Михаил Георгиевич

– Очень трогательно…

Вероника Михайловна тихо застонала. Щукин опустил глаза – из-под скальпеля показалась крохотная капелька крови.

Студент посмотрел туда, куда смотрел Николай. Увидев кровь, он посерел, стиснул зубы.

– Я тебе сказал… – глухим надтреснутым голосом произнес он.

– Давай поговорим, – сказал Щукин. – Я тебе зла не сделаю. Просто уйду.

– Он записку взял! – взвизгнула Вероника Михайловна.

– Ах ты, гад! – тихо проговорил Студент, сузив глаза. – Так и знал, что ты не за тем сюда пришел…

– Тихо всем! – вдруг довольно громко прошипел дед Паганини.

Он так и не закрыл дверь, стоял на пороге комнаты и напряженно вглядывался в темный коридор, по которому Щукин с Григорием добрались сюда.

– Там кто-то есть, – убежденно проговорил Паганини. – Кого вы за собой притащили? – спросил он, обернувшись к Григорию.

Григорий ответить не успел. Если вообще собирался отвечать. Темнота за пределами комнаты вдруг взорвалась воплями и раскатами выстрелов.

«Ну вот, – подумал Щукин, – час от часу не легче. Это братки нашли наконец крышку люка. Что-то они долго искали… Сейчас доберутся до этой комнаты – и тогда такое начнется…»

– Эх, говна-то сколько тут!! – грянул совсем рядом грубый голос.

Вслед за ним вылетел из темного коридора здоровенный детина с автоматом на груди.

Студент отнял от головы Григория револьвер и, почти не целясь, выстрелил детине в живот. Тот немедленно переломился пополам, привалился к стене и сполз по ней вниз.

– Первый, – совершенно спокойно констатировал дед Паганини.

Он подошел к умирающему бандиту и снял с него автомат. Передернул затвор и принялся полосовать очередями темноту коридора.

Студент удовлетворенно кивнул головой, услышав вопли и стоны раненых и умирающих бандитов, и снова приставил револьвер к голове Григория.

– Коля… – тоскливо позвал Григорий.

– Считаю до трех, – устало проговорил Студент, – не уберешь скальпель, прострелю ему голову. Раз…

– Да иди ты, – сказал Щукин, лихорадочно соображая, что ему делать.

– Два!

«Что мне делать? – думал Щукин. – Он сейчас Григория застрелит. А потом меня. А если я брошу скальпель? Тогда сначала меня застрелит, а потом Григория. От перемены мест слагаемых сумма не изменяется. И так, и так нам – кранты…»

– Три!

Щукин бережно убрал скальпель от груди Вероники Михайловны и швырнул его в угол.

– Отлично, – проговорил Студент, – а теперь поднимите руки.

Николай повиновался.

– Скорее, Василий! – в дверь заглянул дед Паганини с автоматом в руках. – Кончай их быстрее! Надо сматываться – братвы там видимо-невидимо… Я долго не продержусь, у меня уже патроны кончаются…

Тут вместе с предсмертными криками подстреленных бандитов из коридора вылетела невидимая пуля и раздробила затылок деду Паганини.

Старик даже не успел крикнуть. Захлебнувшись кровью, он рухнул ничком на пороге комнаты.

– Папа! – крикнул Студент, бросаясь к нему.

Щукин подмигнул Григорию, чтобы он действовал, но Григорий и сам уже не терял времени даром.

Он метнулся к ближайшей гипсовой скульптуре, схватил ее обеими руками и с силой опустил на голову Студента. Студент не успел среагировать. Его стон совпал с торжествующим вскриком Вероники Михайловны.

– Быстрее! – забормотала она. – Унесите меня отсюда… Пока он не очнулся…

– Не так быстро все, – усмехаясь, сказал Щукин, – у нас еще остались кое-какие проблемы… Потерпите немного…

Григорий подхватил с пола автомат, который, умирая, выронил из рук дед Паганини. И тут же отшатнулся в глубь комнаты.

– А ну бросай ствол! – долетел до Щукина голос, в котором он тотчас узнал голос Петровича. – Сейчас я тебе!..

На пороге комнаты показался Петрович собственной персоной. Левая рука его была окровавлена и висела плетью. В правой руке он сжимал пистолет, казавшийся игрушечным в его чудовищном кулаке.

Григорий закрыл глаза и нажал на курок.

– Вот сука… – удивленно проговорил Петрович, – попал в меня…

И рухнул с прошитой автоматной очередью грудью на труп деда Паганини.

Григорий выпустил всю обойму в проем двери.

Только потом открыл глаза.

– Все, – проговорил он, бросая на пол бесполезный уже автомат, – патроны кончились.

– Пистолет, – подсказал Щукин.

Григорий схватил пистолет Петровича и тут же, охнув, упал на корточки. Рубашка на правом его боку заплывала кровью.