Доноры за доллары - Серегин Михаил Георгиевич

Рядом с кроватью сидел неопрятный дед и что-то штопал. Увидев нас, он осторожно поднялся и вышел на цыпочках в коридор.

Честно говоря, я не мог узнать этого человека, который в столь критическом состоянии захотел видеть не кого-нибудь, а именно меня. Юдин кивнул головой и сказал:

– Вот, я вам его привел.

Потом мне:

– Если что, я в коридоре.

Я присел в кресло рядом с кроватью, чувствуя себя не очень уверенно. Может быть, произошла какая-то ошибка?

Человек перевел на меня глаза и тихим, чуть осипшим голосом спросил:

– Вы меня не помните, Владимир Сергеевич?

Что-то шевельнулось во мне, но так и не оформилось в мысль. Я отрицательно покачал головой.

Он слабо улыбнулся:

– Да, видно, меня действительно прилично изуродовало! Я – Дима Красников, в вашей клинике моя девушка... лежала. Помните?

Я с удивлением смотрел на это изможденное лицо, которое мне запомнилось таким привлекательным, и понял, что этот юноша отнюдь не оставил просто так той истории, которая позабылась уже всем.

К моему удивлению, он не стал задавать мне вопросов, а начал говорить сам.

– Видите, доктор, инициатива наказуема. Я был настолько самонадеян, что решил справиться со всем в одиночку. Вот чем все кончилось. – Он показал глазами на свое загипсованное тело. – Но это было бы ничего, если бы я добился каких-нибудь результатов, а то...

Он вздохнул и рассказал мне всю свою историю от начала и до конца. И про слежку за клиникой, и про желтую машину с зеленой полосой, и про сторожку, и про его работу в санатории. И, наконец, про кражу документов из кабинета директора.

– И где теперь эти документы? – с замиранием сердца спросил я, понимая, что судьба преподнесла мне в подарок последний кусок этой головоломки.

Дима вздохнул.

– Я же вам говорю, что все было напрасно. У меня их вытащили.

– Кто?

– Те двое, что сбили меня машиной. Я бы умер, если бы не Матвеич...

– Какие двое? – не очень вежливо перебил его я. – Инкассаторы?

– Ну да, а вы откуда знаете?

– О, эти люди уже многим намозолили глаза. Думаю, их скоро поймают.

– Хорошо бы, – прошептал Дима. – Кстати, я не все вам сказал. Во-первых, кое-чего у меня все же осталось. Вон, посмотрите в тумбочке.

Я порылся в ящичках и нашел две сложенные и помятые бумажки:

– Это?

Дима кивнул:

– Да. Это какие-то договора. Видимо, что-то они затевают с иностранцами. А еще я нашел одежду двух девушек, которые прибыли в санаторий, но оттуда больше не выходили. Я спрятал одежду поблизости.

– Девушки? – Я решил не говорить парню, что мы нашли и их тела. – Это интересно. А можешь мне набросать планчик? Изобрази, где искать эту «Сосновую шишку». И про свои улики тоже не забудь.

– Я вам бы нарисовал, но мне нечем. Позовите лучше Матвеича – он вам толково объяснит.

Я высунул голову в коридор и окликнул деда, сидящего на кушетке напротив двери. Тот встревоженно прошел внутрь, думая, что с его подопечным нехорошо.

Узнав, что от него требуется, он присел на краешек стула и стал монотонно и обстоятельно объяснять:

– Проезжаете Софрино, проезжаете еще километра два. Потом съезжаете налево, там дорога в лесу. Едете по ней и упираетесь прямо в ворота. Это и есть та самая «Шишка»...

– А от «Шишки» – через задние ворота по тропинке до развилки. Там есть корявое дерево с сухой верхушкой. Все – под ним.

Я не стал больше утомлять парня, к тому же времени снова было в обрез. Не успел выйти, как меня снова окликнули:

– Чуть не забыл, Владимир Сергеевич. Есть еще один свидетель – он ведь, как я понимаю, следствию тоже необходим. Его зовут Егор Зимин. Он работал переводчиком.

* * *

Я пулей вылетел из Склифосовского, торопясь отыскать Чехова. Юдину я долго жал руку и обещал, что непременно наведаюсь к нему в ближайшие дни и обязательно во всех подробностях расскажу ему о всех тех неприятностях, которые он когда-то так прозорливо предсказал.

К моему счастью, Чехов оказался на месте.

– Слушай, Ладыгин! – закричал он в трубку, не давая мне раскрыть рот. – Я тут кое-чего нарыл! Помнишь того хрена из «Медтехники»? У него, как оказалось, нормальный такой послужной список. Тут у него чего только нет! И мошенничество, и крупные финансовые операции, и контрабанда. Это все – секретные данные. Но они – не полные. Здесь его славный путь прослеживается до мая 1982 года, а потом... Потом – концы в воду. Но я – мужчина умный. Я же умею сопоставлять. И вот чего я насопоставлял: если эти два придурка на него работают, то и он должен быть в это дело замешан. Где? Не в вашей клинике – это уж точно. И не в «Эдельвейсе» – это для него мелковато. Что, если он как раз один из тех, кто это дело организовывал? Что, если он один из пауков, сидящих в центре паутины? Как пить дать, что он – либо какой-нибудь управленец, либо имеет отношение к какому-то медучреждению, которому позарез нужны были органы. Я стал наводить справки, и оказалось, что таких учреждений в окрестностях Москвы не так уж и много...