Русский вор - Серегин Михаил Георгиевич

Полунин, пораженный, смотрел на Риту. Наконец, выйдя из оцепенения, он подошел к ней и спросил:

– Ты хочешь сказать, что у нас с тобой…

– Да… Когда ты уже был осужден и отправлен по этапу… Я отказывалась от аборта, как могла, но отец и мать наехали на меня всей своей агитационной мощью. Они убеждали меня, что рожать от зэка – глупое и неблагодарное дело. Они говорили, какое будущее может дать ребенку отец, только что вышедший из зоны. И я сломалась.

Полунин сел рядом с ней на диван и, откинувшись на спинку, рассеянным взглядом уставился в пространство перед собой.

– Аборт был очень неудачным, и после этого детей я уже не могла иметь. Из-за этого наш брак с Александром – это мой бывший муж – потихонечку стал загнивать изнутри. Вот тогда мне на выручку и пришла моя подружка.

– Ты про Таньку? – рассеянно спросил Полунин.

Рита в ответ только истерически засмеялась, раскинув руку, при этом задев своего спаниеля. Риччи испуганно вскочил с дивана и переместился на соседнее кожаное кресло.

– Бутылку, Володя, бутылку я имела в виду, – смеясь, сказала Рита.

Наконец она немного успокоилась, на ее лице расплылась скептическая улыбка.

– Танька, впрочем, – это отдельная тема для разговора.

Она допила остатки своего виски.

– Как ты понимаешь, при такой жизни, которую я веду, и при таком положении, которое я занимаю в обществе, я не могла не разочаровать своего папочку. Я ведь не оправдала его надежд. Не знаю, может быть, именно поэтому его внимание переключилось на другого человека.

Полунин удивленно взглянул на Риту и спросил:

– Ты о ком говоришь?

– О Таньке, конечно же, о Таньке Коробковой, – ответила Рита. – Не знаю, может, правду говорят про мужиков, что если седина ему в бороду, то бес обязательно в ребро. А может, молодая любовница – это символ папиного благополучия, его престижная игрушка. В общем, они сошлись уже давно, еще при жизни мамы. Но мама об этом ничего не знала. Впрочем, об их связи мало кто вообще знал. Я тоже узнала об этом совершенно случайно… Как-то раз я пришла к ней в гости на работу и увидела у салона красоты папину машину. Когда я подошла к кабинету Таньки, то услышала оттуда папин голос. После этого еще было несколько звонков сюда, на квартиру. Я по определителю телефонного номера поняла, что звонит она, хотя она и старалась изменить свой голос. Я и раньше знала, что у нее есть любовник, а теперь поняла, кто это.

– Сын Татьяны, Саша, – это сын Александра Григорьевича? – спросил Полунин.

– Думаю, да. Их связи приблизительно столько же лет, сколько и ребенку. Пять или шесть, точно не знаю. Я видела Таньку, гуляющую вместе с мальчиком. По-моему, он очень похож на отца… Вот как сложилась жизнь, – произнесла она. – Она гуляет с ребенком, а я гуляю с собачкой. Мне кажется, что из-за этого я еще больше ненавижу Таньку.

Информация о Таньке вызвала смятение в мыслях Полунина.

«Неужели это Танька сдала меня ментам? – подумал про себя Полунин. – Ведь только ей я звонил перед визитом в салон красоты. А может, и Багрова с его подручным ко мне подослала тоже она. Если бы это сделала Люда, то киллеры меня встретили бы в самой квартире. Но как, черт возьми, Танька смогла вычислить мой адрес?»

И тут в сознании Полунина всплыло слово, послужившее ключом к разгадке.

– Определитель, – произнес он вслух, – телефонный определитель номера. Я видел у Таньки на столе такой аппарат.

– Ну и что? – удивленно произнесла Рита, наливая себе еще виски. – Папа любил достижения техники, он вполне мог ей его купить.

«Значит, Танька вычислила мой адрес по телефонному номеру. Это сделать легко, такой же трюк проделали Шакирыч и Славка. После этого она сообщила адрес киллерам. Но вряд ли она передала эти данные непосредственно Багрову. Ведь он мне сказал, что сам получил адрес от какого-то шефа. Значит, Танька передала адрес кому-то еще, а уже тот – Багрову. Кто это мог быть? Человек из администрации? Но ведь Слатковский скрывал свои отношения с Танькой».

Рита налила себе еще виски. Он подошел к ней и взял со стола бутылку.

– По-моему, тебе хватит.

В глазах Риты вдруг вспыхнула ярость.

– Отдай! – крикнула она. – Кто ты такой, чтобы меня воспитывать! Даже папочка, если бы он воскрес, не посмел бы со мной этого проделать.

– Я не папа, – произнес Полунин и, вырвав у нее стакан с виски, выплеснул его содержимое на ковер.

– Сволочь! – вскричала Слатковская и, вскочив, ударила кулаками Полунина в грудь.