Ликвидатор - Гладкий Виталий Дмитриевич

Но, слава Богу, что при обыске не было Сеитова, разведчика с большим стажем. Иначе он не преминул бы распотрошить мой хипповый ремень с кучей заклепок и бляшек, так гармонирующий с кожаной курткой а-ля Майкл Джексон, которую я носил, выполняя предписания наших мотивировщиков, разрабатывающих для агентов так называемые психомодели.

Или проще говоря – создающих для каждого индивидуума несколько образов, маскировочных личин, затрудняющих действие контрразведчиков противника по опознанию "объекта".

В Афинах я шарил под крутого малого с узким лбом – это для греческих спецслужб, на всякий случай. Поэтому модные ботинки-танки, куртка и брюки из очень дорогой и прочной материи только подчеркивали мой имидж, при всей своей броскости наименее выделяющийся из многочисленной толпы мужиков, сдвинутых по фазе из-за последних веяний плейбой-моды.

При обыске куртку с меня сняли, а затем так и не вернули, но она как раз и была при всей своей вызывающей броскости абсолютно чиста по части тайных заморочек.

Так и было задумано мотивировщиками: вызывающее наибольшие подозрения – совершенно "прозрачно" на предмет различных спецусовершенствований.

Метод противопоставлений: горячее – холодное, белое – черное, молодое – старое, а в нашем случае – если при обыске самого подозрительного предмета туалета все чисто, значит, дальнейший шмон бесполезен.

Кажется, что все это – бред сивой кобылы, но против науки не попрешь, сам не раз убеждался, глядя на таможенников и погранцов, – кого и как они трясут.

А вот мой слегка потертый ремень буйволиной кожи с тусклыми железкамиукрашениями, обычный с виду, правда фирменный, что соответствовало моему имиджу, но ничего из ряда вон выходящего, был нашпигован разными заморочками по самое некуда.

Ремень с меня не сняли, так как он шел в комплекте с джинсами и был приклепан к ним заклепками. Мода…

Только я знал, что он снимается элементарно, стоит лишь немного поколдовать над ним – от силы десять-пятнадцать секунды. Но для этого при обыске требовался несколько иной подход и соответствующая ситуации квалификация тех, кто устроил мне шмон.

И я решил, что пора действовать. И пусть эта долбаная операция "Брут" летит в тартарары, ибо чем старше я становился, тем дороже ценил собственную шкуру. И терять ее вместе с головой из-за чьих-то больших денег мне почему-то совсем не хотелось. Даже если нам с Акулой и светит приличная премия.

Окно в моем "карцере" было зарешечено, а прутья решетки толстые и вовсе не заграничного вида – Малыш знал толк в таких делах, а потому плюнул на эстетику и сварганил все понашенски, как в СИЗО.

Перестраховщик хренов… Подумаешь – наручники, охрана, решетка, как для слона…

Я утопил одну из заклепок ремня, немного сдвинул ее в сторону, и мне в руки упала универсальная отмычка, плод многолетних изысканий гениальных умов отдела спецоснастки. А еще через минуту мои наручники уже валялись на кровати – выдра[63] была выше всяких похвал.

Теперь предстояло заняться окном, так как дверь запиралась снаружи крепким засовом.

Снова покопавшись в ремне, я только хихикнул ехидно – знай Толоконник, что в его "карцер" попадет диверсант-ликвидатор ГРУ с соответствующим обеспечением спецтехсредствами, ночи не спал бы в терзаниях за надежность этой клетки.

Я выкрутил одну из бляшек и вытащил на свет ясный тонкую титановую проволоку с алмазным покрытием, ноу хау конца двадцатого века; всего их было у меня четыре штуки. Этот усовершенствованный напильник резал сталь как масло, притом прокат любых конфигураций…

Решетка сдалась минут за десять – силенок мне всегда хватало. Я открыл окно и посмотрел – третий этаж. Ха! Подумаешь, еще один тренировочный прыжок почти с парашютной вышки. Плевое дело.

Тем более, что вокруг особняка ухоженный газон, мягкий, словно матрац. Сейчас для меня рвануть когти, исчезнуть, раствориться в многонациональной толпе, заполнившей афинские улицы, – как два пальца описать.

Но вся беда в том, что я Волкодав, а не лис, убегающий из курятника. Мне есть еще, что сказать моему дорогому корешу Мухе, а в главное – Толоконнику.

А поэтому я сделаю совсем обратное тому, что подсказывает здравый смысл, – я сначала выйду наружу, а затем войду. Может, и не с парадного – я человек не гордый и не дворянских кровей, – но все равно вернусь в эту обитель зла и хамства, чтобы немного стравить пар. Иначе я просто перестану себя уважать…