Тайна Леонардо - Воронин Андрей

Преследователь понял свою ошибку почти сразу, но это "почти" решило дело: вылетевшая на перекресток вслед за золотистым "доджем" серая "Волга" начала тормозить слишком поздно. Имелся единственный шанс уцелеть: оставаться на месте. Увлекшись преследованием, водитель упустил этот шанс, и его машина, под несмолкающий вой клаксонов пройдя юзом последние несколько метров, с грохотом и лязгом въехала сбоку под оранжевый грузовик коммунальной службы.

– Получи, фашист, гранату, – негромко произнес доктор Дружинин, наблюдавший за этим происшествием в зеркало заднего вида.

– Ты что, рехнулся? – забыв о субординации, задыхающимся голосом спросила Вера, нащупывая под шубкой то место, где у всех, даже у медицинских сестер, за деньги и подарки открывающих врачам доступ к своему телу, обычно располагается сердце. – Я чуть не умерла!

– Но ведь не умерла же, – хладнокровно возразил Владимир Яковлевич, ведя машину сквозь ненастную питерскую ночь. С низкого неба опять посыпался мокрый снег, и он врубил "дворники". – На тебе даже царапинки нет! Прости, малыш, ты ведь знаешь: у каждого свой способ получать удовольствие.

Через полчаса они уже усаживались за столик в модном ночном клубе. Вокруг грохотала нестерпимо громкая музыка, по стенам, потолку и спинам танцующих метались разноцветные огни, от бутафорского дыма першило в горле. Отпустив Веру танцевать с каким-то молодым хлыщом, Владимир Яковлевич поймал пробегавшую мимо официантку и заказал бутылку водки. "Пива!" – коротко и исчерпывающе ответил он на вопрос о закуске.

Это было в начале первого пополуночи. В половине второго Владимир Яковлевич не без удовольствия отметил, что уже не вяжет лыка, и спросил еще водки, а в четверть третьего ударил первого подвернувшегося под руку сопляка кулаком в лицо и бросил стулом в синтезатор, но промахнулся – стул пролетел над головой успевшего пригнуться бармена и обрушил витрину с напитками. В два семнадцать его уже мутузили охранники, оттирая локтями рвущуюся к нему на помощь Веру, а в два часа пятьдесят четыре минуты доктор Дружинин с чувством выполненного долга растянулся на жестких нарах, обмотал голову разорванным вдоль всей спины, заляпанным какой-то дрянью пиджаком и уснул сном праведника, оглашая камеру богатырским храпом.

* * *

– Ловко, – проворчал Федор Филиппович, выслушав доклад Слепого. – Что с машиной наружного наблюдения?

– Люди не пострадали, – ответил Глеб, – а что касается машины, то бюджет славного города на Неве как-нибудь переживет такой убыток. По-моему, вы не о том беспокоитесь, Федор Филиппович.

– О чем хочу, о том и беспокоюсь! – сердито огрызнулся генерал. – До каких пор этот подонок будет водить нас за нос?

– Вы предлагаете явиться к нему с обыском?

– Я предлагаю форсировать расследование! Любым доступным способом, вплоть до обыска.

Сиверов пожал плечами.

– Если вы приказываете...

– А у тебя имеются возражения? Что ж, готов тебя выслушать. Хотя в последнее время ты только и делаешь, что возражаешь, споришь и сомневаешься, а дело стоит на месте.

– Дело не стоит на месте, – возразил Глеб. – Смотрите, Дружинин уже начал нервничать. Он сам форсирует события, не стоит его подгонять. Это как с освобождением заложника: никогда не надо слишком сильно давить на похитителя, не то он просто не выдержит нервного напряжения и может расправиться с пленником. Он уже и так начал делать глупости...

– Например?

– Например, эта его вчерашняя выходка. Не спорю, алиби он себе обеспечил такое, что под него не подкопаешься...

– Знать бы, зачем оно ему понадобилось...

– А вы не знаете? Ах да, вам же, наверное, просто не успели доложить. Тут такое дело, Федор Филиппович... Словом, прошлой ночью, как раз в то время, когда Дружинин загорал на нарах, была найдена повешенной в своей квартире медицинская сестра Анна Карловна Кригер.

– Кригер?!

– Да, Федор Филиппович. Последний свидетель по этому делу приказал долго жить. Результатов вскрытия я пока не видел, но сомневаться в том, что это было убийство, не приходится. Вы знаете, что за домом Кригер велось наружное наблюдение – вы ведь, как я понял, сами его установили. Около трех часов ночи в подъезд вошел неизвестный, после чего в квартире Кригер загорелся свет; Неизвестный пробыл там около двадцати минут, а затем свет погас, и неизвестный вышел – точнее будет сказать, выбежал из подъезда. Его поведение показалось наружникам крайне подозрительным, и они попытались задержать этого типа. Услышав окрик, неизвестный учинил пальбу и, черт бы его побрал, был убит в перестрелке. Кригер вынули из петли еще теплой, но, сами понимаете...