Комбат не ждет награды - Гарин Максим

– Значит, так, – наконец-то проронил первую фразу Леонид Васильевич и принялся разминать сигарету.

Майор дернулся, извлек из кармана зажигалку и поднес огонь к сигарете своего шефа.

Бахрушину это понравилось, но он, тем не менее, съязвил. Съязвил, скорее, по привычке, чем со зла.

– Может, мне оставить тебя здесь в кабинете, а? Будешь огонек подносить, сапоги чистить. А когда жарко – станешь журналом «Огонек» махать. Только не новым, маленьким, а старым, как при Владимире Коротиче. Ты же любишь читать «Огонек»?

– Так точно, – краснея, сказал майор Кудин. Ведь перед тем, как его позвал Бахрушин, он был занят чтением «Огонька».

«И откуда этот старый черт все знает? Будто у него не селектор, а телекамера!»

Вообще все в управлении, все, кто подчинялся полковнику Бахрушину, прекрасно знали, что тому о них известно намного больше, чем они хотели бы. Но самое интересное заключалось в том, что никто не знал откуда полковник Бахрушин получает информацию.

Причем настолько интимного характера, что рассказать ему об этом никто не мог. Но тем не менее, дело обстояло именно так. Полковник о своих подчиненных знал если не все, то очень многое. Например, проходя по коридору и столкнувшись с кем-нибудь, он абсолютно спокойно, глядя снизу вверх и крутя собеседнику пуговицу пиджака, мог поинтересоваться:

– Ну как, прошла свинка у твоего мальчика?

От подобной осведомленности подчиненный столбенел и становился немного ниже ростом.

О том, что у ребенка свинка, знал он сам, его жена и врач. А откуда это становилось известным Бахрушину, оставалось загадкой за семью печатями. Правда, подобные загадки время от времени Бахрушин раскрывал и делал это так, как фокусник раскрывает секрет загадочного фокуса.

Кстати, о том подчиненном, сын которого болел свинкой. Полковник Бахрушин просто-напросто увидел рецепт на его столе, зайдя в его кабинет. А поскольку он знал латынь и неплохо разбирался в фармакологии, то сделал вывод, что у его ребенка свинка.

Сразу он об этом не сказал, приберег на будущее. А затем на следующий день, столкнувшись утром со своим невыспавшимся, измученным ночным бдением сотрудником, брал его врасплох.

– Откуда вы это знаете, товарищ полковник? – глядя широко открытыми глазами на шефа, спрашивал обескураженный офицер.

– Мы же в разведке работаем, а не на лесопилке, – приговаривал Бахрушин, – вот сам и догадайся. День тебе на размышления.

Офицер вертел головой, словно у его уха вилась злая пчела.

– Не могу, Леонид Васильевич, у меня это не укладывается в голове.

– А ты подумай.

Проходило два дня. Сотрудник не мог заниматься никакими делами. Он уже рассказал всем своим сослуживцам, узнал у жены, не звонила ли та на службу. По всему выходило, что информацию шеф получил прямо-таки из космоса.

Наконец офицер не выдерживал и с мольбой в глазах, дрожащим голосом начинал выпытывать правду у своего догадливого шефа, рассказывая, что сын поправляется, что, опухоль спала.

– Чего же ты тогда такой замученный? – язвил полковник и, махнув рукой, объяснял. – Ты, Василий, оставил у себя на столе одну маленькую бумажку, документик. Я, проходя по кабинету, быстро ее прочел, хоть и лежала она вверх ногами. А затем подумал, сопоставил и сделал вывод.

– Какую бумажку вы видели?

– Какую, какую… Маленькую, с печатью врача, рецептик называется.

– Рецептик? – офицер начинал мямлить.

Офицер уже и сам забыл о выпитом сыном лекарстве, о мази для компрессов.

– Рецепт называется. Он лежал у тебя на столе, я прочел, вот отсюда мне и стало известно.

Подчиненный с облегчением вздыхал:

– Ну вы и даете, Леонид Васильевич!

Но тут же, не давая опоминаться, Бахрушин осаживал своего офицера:

– А еще я тебе хочу сказать…

Офицер напрягался, и Бахрушин говорил, глядя ему в глаза:

– Успокойся – СПИДа и сифилиса у тебя, Василий, нет. А вот твоя жена беременна.

Офицер был готов провалиться сквозь землю. Ведь он сам только вчера узнал от жены эту новость, а откуда это стало известно Бахрушину понять было невозможно.

Подобным способом Бахрушин шутил не только со своими подчиненными, но и со своими генералами. Те краснели, бледнели, а Бахрушин, опустив голову, лишь ехидно ухмылялся и протирал стекла своих очков.

А с беременностью было еще проще. Напрягать глаза и читать рецепт, лежащий вверх ногами, не приходилось. Четыре дня назад, когда Бахрушин был приглашен на один из маленьких банкетов, он увидел, что жена сотрудника, в отличие от всех приглашенных, совсем не пила спиртное, подменяя водку минеральной водой. Этого для полковника было достаточно, чтобы внимательно присмотреться к молодой симпатичной женщине.