Когда стреляет мишень - Серегин Михаил Георгиевич

Человек в сером пиджаке был совершенно прав. Фокин, как, впрочем, и Свиридов, прошли обучение в закрытой высшей школе ГРУ Генштаба, и спецгруппа «Капелла», официально готовившая кадры для контрразведки, а в действительности поставлявшая государству, а конкретно — силовым структурам высококлассных и фактически неуязвимых киллеров, выковала из них бойцов по-настоящему высокого класса.

Настолько высокого, что они чувствовали себя как рыба в воде в обманчивом, шатком и зыбком, как трясина, кавардаке позднегорбачевской эпохи и кровавом беспределе с начальным перераспределением собственности. В этом адском вареве работники спецотдела ГРУ и существовали под крылом существенно ослабевшего, но еще мощного государственного аппарата, на заказах властных структур.

Заказы были четко сориентированными и чрезвычайно ответственными.

— Это касалось устранения нежелательных для дальнейшего прозябания на этой земле фигур, преимущественно из криминалитета и бизнесменов первой волны, что в принципе почти что одно и то же. А равно и особ из других обременительных и неприятных категорий — несговорчивых политиков, назойливых и не в меру любопытных журналистов и репортеров.

«Капелла» была расформирована в конце 1993 года. Большая часть из ее четырнадцати сотрудников отправилась на войну в Чечню.

* * *

Торжественный прием, устроенный вице-президентом «Сибирь-Трансойла» Сергеем Коваленко в одном из дорогих ночных клубов Москвы, был, как всегда, великолепен. Обилие смокингов, вечерних туалетов, драгоценностей и дорогих иномарок у входа уже не поражало взгляд, но все равно, оставалось только удивляться, как в этой громадной полупарализованной стране еще могут уживаться нищета и это совершенно не правдоподобное, по-русски роскошное и щедрое и по-американски зрелищное и дорогостоящее великолепие.

Неизвестно, кого больше было у дверей клуба — мрачных и сосредоточенных парней из секьюрити в одинаковых черных костюмах, навязчивых и вездесущих журналистов и фотокорреспондентов-папарацци из желтой прессы, сующих свой нос и фотообъектив куда надо и куда не надо, или же собственно гостей — стильных молодых банкиров, сумевших удержаться на плаву в экономическом шквале последнего года и теперь еще более самодовольных и внушительных, старых прожженных деятелей миниолигархического типа еще советской закалки, а также разноперых и разноликих артистов эстрады и кино всех мастей и калибров.

Службой охраны с крайне неприступным и преисполненным чувства собственной значимости видом руководил Чечеткин.

На этот банкет, разумеется, пошел и Свиридов. Благо Аня была обязана присутствовать здесь на правах едва ли не хозяйки вечера.

...Владимир не раз задавал себе один и тот же вопрос: почему все-таки его вызвали в Москву, положили за услуги весьма значительную сумму, да еще проверяли, по зарплате ли его компетенция в вопросе телохранительского мастерства.

Так ведут себя люди, которые знают, что к ним каждую секунду под любым видом и предлогом может постучаться многоликая Смерть.

И не хотелось бы верить, что Аня — из числа этих людей.

И опять... Опять он ловит себя на странном ощущении — словно его новая работа только предлог, только отправная точка для какой-то странной, тонкой и опасной игры.

Сейчас его фигура маячила за спиной затянутой в узкое вечернее платье госпожи Коваленко. Аня была под руку с мужем.

Нефтяной король был в чрезвычайно красивом и безукоризненно стильном костюме. Чувствовалось, что над его внешностью изрядно потрудились стилисты, визажисты и люди той модной и вместе с тем абстрактной профессии, что именуются имиджмейкеры.

Еще бы — кандидат в Госдуму за немногим больше чем два месяца до выборов.

Он был в ударе, много шутил и смеялся, и на фоне отдельных напыщенных гостей его открытая искренняя улыбка выглядела особенно ослепительно, а лучащееся, казалось бы, совершенно искренним счастьем и молодым самодовольством лицо было по-настоящему красиво.

Он был лучшим.

Аня наверняка чувствовала эту ауру мощи и удачи, исходящую от Коваленко, и потому просто не отрывала от него неподвижного взгляда, в котором перекатывалось сытое и самодостаточное удовлетворение, которое так часто принимают за сердечную привязанность и даже любовь.

Про Владимира она забыла. Казалось, ее и не интересовало, стоит ли за спиной человек, в присутствии которого она могла не бояться и самого дьявола или его человеческой ипостаси, или его там уже нет.