Стервятник - Бушков Александр

– Ты и этот финал с самого начала планировала?

– А какая разница? – Ирина нетерпеливо помахивала пачкой. – Мы с тобой одинаково безумны, мне было хорошо, честное слово, но дальше это продолжать не могу… Расходимся мирно и красиво. Это был красивый сон, мы проснулись…

Быть может, улыбка у нее была чересчур уж триумфальной… Она Родиона и взбесила. Сытая, довольная улыбка холеной стервы, умело игравшей чужими жизнями. Осмелившейся унизить самого Робин Гуда.

Он медленно встал. Поправил куртку. Дуло револьвера тут же дернулось вслед за его движением – но личико кудрявого фавна было чересчур уж безмятежным и глупым, даже возникло подозрение, что он не дрался в детстве…

В конце концов, следовало испытать еще и это – герой и злодей медленно идут навстречу друг другу по залитой солнцем улице, правая рука каждого замерла над рукояткой кольта…

– А почему ты решила, что нет никаких доказательств нашего ранешнего знакомства? – улыбнулся он.

– Потому что неоткуда им взяться, – столь же открыто улыбнулась Ирина. – Записать ты наших бесед не мог, у меня всегда была при себе глушилка. На худой конец… – Она улыбнулась вовсе уж озорно, лицо стало совсем юным. – На худой конец, можно и преподнести полуправду: ты нас подвозил, мы с тобой даже трахнулись в этой самой комнате – пьяный каприз, бывает, – а потом, когда я отказалась продолжать интимные отношения, ты от расстройства чувств наплел черт-те что… Знаешь, что самое смешное? Ты никогда не сможешь доказать, что убил моего муженька.

Он решился. Отработанным движением выхватил из-за пояса тяжелый «ТТ», отступил на шаг влево:

– Не смогу? Даже имея на руках тот пистолет? Фавн растерянно таращился на Ирину, болван.

– Ну? – спросил его Родион. – Дуэль или как?

– Ира… – пролепетал тот.

Ирина поняла все мгновенно – Родион не питал иллюзий насчет ее медлительности. Лицо исказилось, движения вмиг утратили грацию, она взвизгнула:

– Стреляй…

Родион нажал на спуск. Выстрелил еще раз. Фавн, сотрясшись всем телом, подломился в коленках. Он падал невыносимо медленно, выронив револьверчик, с застывшей на лице обидой, казалось, вот-вот прохнычет: «Мы так играть не договаривались!»

Но не сказал ни слова, конечно. Взгляд угасал, Родион даже подался вперед в тщетной попытке увидеть тот неуловимый миг, когда душа покидает тело, – и ничего не увидел. Тело с глухим стуком рухнуло на пушистую шкуру неубитого медведя, пятная ее кровью, бессильно откинулась рука, взгляд застыл, вот и все, никаких откровений в грозе и буре…

Рядом послышался то ли стон, то ли длинный всхлип – Ирина крохотными шажками отступала к окну, держа в поднятой и отставленной руке тощенькую пачку долларов, искаженное, некрасивое лицо было совершенно незнакомым – и Родион без всякого сожаления нажал на спуск.

Вторую пулю – последнюю в обойме – выпустил почти в упор. В сердце – у него не хватило духу испортить лицо. Теперь, когда она лежала, уставясь застывшим взором в потолок, вновь стала прежней, какой Родион ее помнил.

Даже в глазах чуточку защипало. Он присел на корточки, тронул кончиками пальцев еще теплую щеку, тихо сказал:

– Ну зачем ты все испортила, глупая?

Грустно улыбаясь, попрощался мысленно с той – с прекрасной романтической незнакомкой, возникшей на его пути в мертвенном, пронзительном свете бело-лиловых фонарей.

Висок сотрясала колючая боль. Чтобы исчезла, пришлось долго тереть голову ладонью.

Родион поднял голову – кто-то высоченный, зыбкий одним движением отпрыгнул в полумрак на кухне. Прошел туда и зажег свет – нет, никого. Вернувшись в комнату, старательно протер пистолет во всех местах, где мог дотрагиваться, бросил на пол, рядом с оскаленными медвежьими клыками. Круг замкнулся. Пистолет вернулся туда, откуда начал странствие.

Без малейших колебаний Родион запустил ладони под начинавшую холодеть лебединую шею, после нескольких попыток нащупал застежку бесценного ожерелья, расстегнул. Спрятал ожерелье в карман, переправил туда же перстни и пачечку долларов. Ничего предосудительного он не совершал – в конце концов, до последнего пытался вести дело честно, получить исключительно то, что причиталось по праву…

В последний раз оглянувшись на Ирину – сердце щемило, но самую чуточку, протер носовым платком ручку двери, закрыл ее за собой и стал бесшумно спускаться по лестнице.

Глава тридцатаяъ

Был солдат бумажный

Выехав со двора на улицу, он не сразу избавился от зудящего ощущения присутствия – казалось, кто-то неощутимый и огромный возвышается на заднем сиденье, дыша в затылок сырой прохладой. Страха это не вызывало ни малейшего, просто принималось к сведению, вот и все. На ярко освещенном проспекте Авиаторов он неведомо почему понял, что остался один в машине.