Стервятник - Бушков Александр

– Не надо, – сказал Родион, глядя ему в глаза. Все было ясно и так. Седой был смертью – только без балахона и косы.

– Рад, что договорились…

…Как и обещал, Родион не двинулся с места, пока не хлопнула гулко входная дверь. Встал, прошел на кухню и долго пересохшим ртом пил воду из-под крана – пока рубашка не промокла окончательно, пока в животе не образовался тяжелый плещущий ком.

Вышел в прихожую, взял со столика тяжелый красно-коричневый «ТТ» и обойму, запаянную в прозрачном пластиковом пакете. Седой не хотел рисковать – предназначавшаяся для обоймы пустота в рукоятке была к тому же наглухо забита еще одним пакетом, скомканным, сидевшим, как пробка. Родион немало повозился, вытаскивая его пинцетом. Он ни за что не успел бы вставить обойму, выскочить следом за незваными гостями, когда они уходили…

Оттянул затвор, нажал на спуск. Пистолет сухо щелкнул. «Одной обоймы вполне хватит, – сказал седой. – Вам же не перестрелку там устраивать…»

Внутренних препятствий не было никаких. Дашенька ему самому казалась предпочтительнее в холодном, горизонтальном положении – такая уж некрофилия, не посетуйте…

Закурив, Родион уселся в кресло, задумчиво вертя оружие. Седой просчитал все прекрасно, он не знал одного – что дочка сейчас казалась Родиону чужой, в точности, как и Лика. Это избалованное и капризное существо почти не вызывало уже никаких родственных чувств.

Почти… В глубине сознания что-то еще теплилось – звериный инстинкт, запрещавший бросать детеныша в беде. В конце концов, были еще шансы сделать из нее человека. Пусть и без Сони. Седой, сволочь такая, и здесь прав – найдутся другие. Все выдала, хотя и пальцем не тронули, продала с перепугу…

Задуматься следует совсем над другим – где гарантии? Ничто не помешает седому после того, как Родион успешно выполнит обещанное, вновь напустить на него своих мордоворотов и умелицу Кирочку, на сей раз с более изощренными причиндалами. В тайнике, если пересчитать на доллары, лежит более ста тысяч – это только то, о чем знала Соня, есть еще драгоценности Ирины. Особых иллюзий питать не следует – серьезных пыток ни за что не выдержать. Сам все покажешь и расскажешь.

И все же другого выхода нет. Если Даша начнет копать всерьез, может осложнить ему жизнь безмерно. Рано или поздно отыщутся свидетели, если удастся выскользнуть, можно попасть под присмотр даже в Екатеринбурге… Или подстраховаться?

Идея была столь блестящей, что он от избытка чувств хлопнул себя по коленям. Беспроигрышный вариант, останется Даша в живых, есть вероятность…

Он буквально пробежал к телефону, накрутил номер.

– Фелиция Андреевна, – сказал он, едва заслышав голос. – Это Раскатников, Родион. Мне необходимо увидеться с академиком. Дело, поверьте, идет о жизни и смерти…

На том конце провода спокойно спросили:

– О чьей?

– О моей.

– Вы не драматизируете?

– Ничуть.

– Минутку.

Он машинально следил за секундной стрелкой своих часов. Через минуту и двенадцать секунд вновь раздался голос:

– Родион Петрович, Алексей Васильевич располагает завтра получасом времени. С девятнадцати до девятнадцати тридцати. Вас такое устроит?

– Вполне, – сказал он обрадованно. – Благодарю вас несказанно, Фелиция Андреевна…

– Значит, вас ждать в девятнадцать?

– Естественно.

Послышался смешок:

– Не столь уж страшна смерть, Родион Петрович, если вы способны ждать чуть ли не сутки… Приезжайте.

Повесив трубку, он залихватски подмигнул отражению в зеркале. И звонко загнал обойму в рифленую рукоятку, украшенную пятиконечной звездой и ностальгическими буквами «СССР».

Глава тридцать третья

Охота на отважную охотницу

– Ничего не понимаю, – сказала Маришка, щурясь так, словно вот-вот собиралась заплакать. Она выглядела так беспомощно, что Родион чуть было не исполнился жалости, но вместо этого поморщился от прилива злости.

– Времени совсем мало, – сказал он, пытаясь быть терпеливым. – А дело серьезное, чертовски…

Украдкой огляделся – вокруг хватало людей, но невозможно было определить, кто был хвостом от Рыжей, а кто хвостом от Седого. Может, любой. Может, никто. Смотря какие игры планировали Седой и Рыжая. День был солнечный, весенняя грязь давно исчезла, и центр города был сухим, как кость из археологического раскопа.

– Родька, во что ты ввязался? – спросила Маришка. Он промолчал.