Пиранья. Жизнь длиннее смерти - Бушков Александр

Самая настоящая война. Да вдобавок места эти кишели шаставшими туда-сюда через три границы партизанами, повстанцами и диверсантами – одних засылал к противнику Могадашо, других, соответственно, Аддас-Абабба, третьи хотели отторгнуть от помянутой Аддас-Абаббы северные провинции и провозгласить там великую державу, четвертые, наоборот, стремились присоединить Джаббати к Могадашо, пятые на иранские денежки пытались усилить иранское влияние, шестые стремились к тому же касательно Саудовской Аравии, еще три группировки воевали друг с другом и со всеми прочими. Посреди всего этого безобразия, уворачиваясь от всех конфликтующих сторон, сновали контрабандисты, озабоченные лишь примитивной выгодой, да тенями проскальзывали разведчики доброй дюжины прилегающих и отдаленных держав. И все до единого были для группы Мазура исключительно досадной помехой, а то и опасностью, требовавшей немедленной ликвидации.

Будь он помоложе, служи он поменьше, непременно пытался бы гадать и просчитывать, что ему предстоит делать.

Но сейчас, во всеоружии жизненного опыта, даже не пытался ничего вычислять – когда надо будет, узнает. Достаточно и того, что легенду свою он заучил наизусть, так, что от зубов отскакивала: чех на сей раз, несмышленым пацаненком вывезенный родителями на Запад в шестьдесят восьмом году, немало поболтавшийся по Западной Европе и с достижением совершеннолетия пустившийся странствовать по планете в поисках дурных денег. Отсюда кое-какие познания в морском деле (долгонько плавал на третьеразрядных «коробках» под удобными флагами вроде либерийского). Отсюда и незнание «родного» чешского (забыл понемножку в Европах), и неплохое владение английским. Одним словом, легенда неплохая, не хуже и не лучше иных, тщательно проработанная специалистами своего дела и наверняка опиравшаяся на кое-какие реалии: если покопаться в архивах, быть может, и в самом деле отыщется Карел Маржик из Пардубиц, некогда увезенный родителями в Австрию и пустившийся в свое время странствовать по шарику.

У других, соответственно, были свои легенды, о которых никто не знал, кроме них самих и инструктора. Это – на случай, если придется разделиться и поодиночке пробиваться на ту сторону пролива. Ну, а пока они оставались группой, никаких легенд на сей счет не имелось – поскольку все возможные проблемы следовало решать не болтовней и запудриванием мозгов, а огнем на поражение. Трудно, практически невозможно выдумать убедительную легенду для семерки вооруженных людей, крадущихся по чужой земле, – что ни выдумывай, ни одна живая душа не поверит, будто эти лбы с автоматами являются мирной экспедицией, посланной собирать редких бабочек или вести археологические раскопки.

Под потолком мигнула неяркая синяя лампочка, пилот обернулся в своем кресле и вытянул руку, повернув большой палец вниз. Мазур понятливо кивнул и вполголоса скомандовал:

– Приготовиться к высадке!

А про себя покрыл летуна последними словами: мог бы, сокол ночной, выдумать какой-нибудь другой жест, потому что этот как две капли воды походил на тот, каким в Древнем Риме отправляли на бесславное добивание поверженных гладиаторов. Наверняка у пилота были свои достоинства – кому попало такую миссию не поручат, – но вот историю он в школе учил скверно, ручаться можно.

Вертолет повис над темной водой, дверца распахнулась, и семеро один за другим, с высоты метра в полтора булькнули в теплые аравийские волны – практически без всплесков, сноровисто и уверенно. Разве что Вундеркинд, как с неудовольствием увидел прыгавший последним Мазур, немного нашумел, подняв брызги.

Вертолет развернулся и мгновенно исчез во мраке. Семеро, буксируя за собой на коротких линях полегчавшие в воде мешки, двинулись вереницей к берегу, до которого было мили четыре. Вундеркинда, как самое слабое звено, поместили шестым, между то и дело оглядывавшимся на него Землемером и замыкавшим процессию Мазуром. Они плыли, погрузившись метров на пять, неспешно и размеренно, и передний, колыша ластами, держал перед собой портативный гидрофон – ненароком угодить под киль совершенно постороннего судна было бы не только чревато, но и унизительно.

Из-за малой глубины мрак был не таким уж густым, над головой дрожало расплывчатое сияние – это свет звезд проникал в воду. Рыбья мелочь бросалась врассыпную, дно постепенно повышалось, вот уже прибрежные водоросли, растущие сплошным ковром, тысячами стеблей скользили по телу.