Пиранья. Жизнь длиннее смерти - Бушков Александр

Мать твою, как долго тянулись эти долбанные одиннадцать минут! И, как всегда случается, миг, как его ни жди, как ни предугадывай заранее, оказался полной неожиданностью…

Сначала грохнуло в эллингах, на месте аккуратных ангаров мгновенно вспухла желто-багровая вспышка, поднявшая толстый столб воды, смешавшийся с разлетавшимися во все стороны кусками рифленой обшивки. Бухта и отделявшее ее от скал пространство озарилось жутким мгновенным сиянием, закипела и забурлила вода – это куски ангаров сыпались в нее, как град…

Потом рванула емкость с горючим, взлетел растущий клубок ярко-желто-черного огня и дыма, удивительно похожий на ядерный взрыв в миниатюре, поднялся выше скал, приугас, оставив обширное, дымящее пожарище, горячая солярка стала растекаться…

Сработали мины в бывшей мастерской, где нынче помещался склад всевозможной взрывчатой дряни, которую «тюлени» таскали под водой к противоположному берегу пролива. И вот тут вот, когда все сдетонировало, получился форменный ад…

Мины в гараже и жилых домах на фоне предыдущего катаклизма грохнули не так уж и убедительно, не особенно зрелищно. Хотя, конечно, с соответствующими звуковыми и световыми эффектами, а как же иначе?

Мазур с застывшим лицом смотрел вниз, туда, где в нескольких местах разгорелось высокое пламя, где медленно расползались горящие ручьи, где валил дым, где, озаренные случайными языками огня, метались, как зайцы, ополоумевшие люди – уцелевшие, вмиг выброшенные из чистеньких коек и тишины во что-то вроде преисподней… Он не чувствовал ни злорадства, ни особого триумфа. Всего-навсего успешно завершился очередной раунд бесконечного боксерского поединка. А также была восстановлена некая циничная справедливость. Кто полез куда не следует – тот и получил по ушам. Кто переиграл соперника – тот и прав…

Судя по азартно-ожесточенной физиономии Зоркого Сокола, ему очень хотелось поработать снайперкой по бегущим, но он сдерживался, справедливо полагая, что это было бы уже развлечение, а не производственная необходимость. Приказ у них был – взорвать все к чертовой матери, и ни словечка насчет уничтожения всего, что движется. Зоркий Сокол, служака старый и дисциплинированный, такие тонкости просекал четко…

– Уходим! – распорядился Мазур, не без сожаления отворачиваясь от впечатляющего зрелища, которое даже субъекты вроде них видели гораздо реже, чем может подумать человек несведущий…

И они припустили прочь, неслись обратной дорогой, среди темных скал, размеренным, ритмичным аллюром, ничего общего не имеющим с паническим бегством. Бежали умело, тренированно, привычно сочетая движения со вдохами и выдохами, вгоняя себя в некое подобие транса. Каждый делает это по-своему – а что до Мазура, он повторял про себя, словно застрявшая грампластинка:

• – Маленькие дети,
• ни за что на свете
• не ходите, дети
• в Африку гулять.
• В Африке акулы,
• в Африке гориллы,
• в Африке большие
• злые крокодилы…

Когда они были примерно на полдороги от разгромленной базы к точке высадки, сзади дважды прогремело, и небо посветлело на короткий миг, озаренное разрывами. Ничего неожиданного: это прикормленный янкесами местный бандерлог из бывших итальянских казарм послал-таки, заслыша взрывы и завидя пожарища, некоторое число своих подчиненных посмотреть, что происходит на базе. И машины – а оставленные Викингом на дороге сюрпризы были рассчитаны как раз не на пешеходов, а на автомобили – потревожили в темноте настороженные взрыватели, с заранее предсказуемым результатом…

Мазур мимолетно оскалился – и, не задерживаясь ни на миг, не сбившись с аллюра, помчался дальше, бесшумно опуская подошвы на каменистую землю, подгоняя себя нехитрым ритмом:

– В Африке большие злые крокодилы…

Будут вас кусать, бить и обижать…

Глава вторая

Гладко было на бумаге…

При дневном свете еще можно различить какие-то эмоции на лице человека в маске аквалангиста и с загубником во рту, однако ночью нечего и пытаться. Мазур и не присматривался к физиономии Викинга, сидевшего на «водительском месте». Какой смысл? Главное, Викинг проделал все необходимые – и довольно нехитрые, не сложнее, чем в обычном «Жигуле» – манипуляции, но соответствующая лампочка на пульте так и не зажглась, и винт не дрогнул.

А вот это было хреново. Это было весьма даже хреново – учитывая, что запасного средства передвижения у них не имелось, а от дома их отделяло тридцать километров морской глади…