Антимавзолей - Воронин Андрей

– Да и я, пожалуй, тоже, – подумав, согласился Федор Филиппович.

– Вот видите. Такое ощущение, что за происшествием в пионерлагере стоит какая-то совершенно неизвестная нам, но очень крупная фигура. И мне это не нравится, Федор Филиппович. Очень не нравится!

– Правда? – удивился Потапчук. – А я думал, ты приходишь в восторг, когда к тебе незаметно подкрадываются со спины и бьют по черепу дубиной! Шутки шутками, Глеб Петрович, а ты, похоже, прав... как это ни прискорбно. Все в этом деле указывает на существование этого твоего человека-невидимки... Более того, можно предположить, что возник он не вчера и приобрел свое влияние не за день и даже не за год. Он стоит у нас за спиной с занесенной дубиной уже очень давно, просто мы его до сих пор не замечали. А теперь вот заметили, и это тоже плохо, потому что он может занервничать и все-таки огреть нас по загривку раньше, чем мы сообразим, с какой стороны следует ждать удара... Да, ты прав, этим надо заняться всерьез.

– Прекрасно, – сказал Глеб, смакуя кофе. – Я готов. С чего начнем?

Федор Филиппович отрицательно покачал головой, вытер жирные пальцы салфеткой и со стариковской неторопливостью принялся расстегивать портфель.

– На данном этапе, – говорил он, копаясь в портфеле, – я считаю твое участие в этом деле нецелесообразным. Пойми меня правильно, это не потому, что я тебе не доверяю, и не потому, что недоволен твоими действиями в пионерском лагере. Там у тебя действительно не было выбора, кто-то должен был умереть – или ты, или они... Но что-то подсказывает мне, что это расследование придется начинать не на улице, а в архивах. Это работа для аналитиков – всех, каких мне удастся собрать. Выследить этого человека-невидимку не получится, его придется вычислять по давно закрытым делам. Таких специалистов у меня под рукой сколько угодно, эта работенка не для тебя. Если тебя это утешит, могу пообещать, что завершение операции я поручу тебе. Как всегда, получишь фотографию и адрес... если он нас не опередит, конечно.

– До чего оптимистично звучит! – проворчал Сиверов.

– Как есть, так и звучит, – сухо парировал Потапчук. – Если хочешь слушать сказки, включи телевизор или хотя бы радио. Они тебя накачают оптимизмом по самые брови, не будешь знать, куда от него деваться, от оптимизма этого...

– Хорошо, я вас понял, – сказал Глеб. – Еще кофе? Нет? Ну, как хотите... Так чем же мы займемся? То есть чем займетесь вы, я понял. А мне что делать – на курорт отправляться?

– Еще чего, – проворчал Федор Филиппович, возобновляя раскопки в недрах своего потрепанного портфеля. – На курорт ты, братец, пока не заработал, его заслужить надо... Дьявол, да где же оно? Ага, вот, есть... Пожалуйста, можешь полюбопытствовать!

Вынув из портфеля, он протянул Глебу сложенную вдвое газету. Судя по качеству бумаги и многоцветной, хоть и несколько расплывчатой печати, это была одна из газетенок, занимающихся исключительно сбором и распространением скандальных слухов и сплетен. Насколько было известно Слепому, генерал Потапчук никогда не тратил время на чтиво подобного рода. Оставалось только гадать, где он подобрал этот бульварный листок. Глеб был уверен, что газета, как и много раз до этого, служит просто неприметным футляром, внутри которого лежат материалы, касающиеся очередного задания.

Он взял у генерала газету и развернул, ожидая увидеть внутри фотографию очередного клиента и листок с его данными, однако ничего похожего не обнаружил. Тогда он приподнял газету за уголок и слегка потряс, но оттуда так ничего и не выпало. Сиверов повернул голову и, все еще держа газету на весу за уголок, вопросительно взглянул на генерала.

– Мартышка и очки, – прокомментировал его поведение Федор Филиппович. – Чего ты ее трясешь? Газета существует для того, чтобы ее читали.

– Обычно я такое не читаю, – сказал Глеб.

– А ты напрягись, сделай одолжение. Отступи на две минуты от своих высоких принципов... Вон там читай, где подчеркнуто.

Но Глеб уже сам увидел коротенькую заметку, жирно обведенную красным маркером. Заметка помещалась в колонке, красноречиво и весьма откровенно озаглавленной "Говорят, что...". Сиверов пробежал заметку глазами, тряхнул головой, как человек, пытающийся проснуться, прочел заметку снова, немного посидел, переваривая прочитанное, и начал читать по третьему разу.

– Хватит уже, – проворчал Федор Филиппович. – Дыру протрешь!

– Да, – сказал Глеб, откладывая газету, – это вещь. Черт, мне бы такую фантазию! Я бы тогда горя не знал: сидел бы в мягком кресле и писал романы...