Пиранья. Жизнь длиннее смерти - Бушков Александр

Он свистнул – получилось, несмотря на пересохшее горло, – и указал в ту сторону, недвусмысленно приказывая устроить привал. От членораздельной речи старательно воздерживались, учитывая любопытство пленника.

Люди повернули в ту сторону – судя по движениям, с превеликой охотой. Только Вундеркинд остался, ждал, пока Мазур с ним поравняется. Дождавшись, убедился, что они достаточно далеко от группы, свистящим, песчаным шепотом выдавил:

– Не время останавливаться, нужно идти…

Взгляд его пылал фанатическим блеском – крайняя стадия служебного рвения – но вот пошатывало молодого таланта довольно явственно.

– Нас что, поджимают сроки? – тихонько спросил Мазур. – Вы же сами говорили, что связной будет ждать от утра и до обеда, с запасом времени на неожиданности… Судя по карте, мы вполне успеваем.

– Все равно, лучше подальше убраться из этих чертовых мест.

Мазур присмотрелся к нему, что-то для себя определив, спросил со всей возможной деликатностью:

– Каперанг, душа моя, вы когда-нибудь работали под открытым небом, на ландшафте? Понимаете, о чем я?

Увидев гордо вздернутый подбородок, он уже не сомневался, что угадал правильно.

– Какое это имеет значение? – сверкнул на него глазами Вундеркинд.

– Между нами говоря, большое и принципиальное, – сказал Мазур столь же деликатно. – Говорят, вы отличный специалист своего дела. Я уважаю специалистов, сам такой. Вот только так уж исстари повелось, что кабинетный опыт – одно, а работа в поле – совсем другое… Поверьте старому бродяге. Это не самая лучшая тактика – стараться покинуть место, которое тебе не нравится, напрягая все силы и выбиваясь из нормального ритма. Плавненько нужно выбираться, плавненько. На земле столько поганых мест… К чему галопировать?

– Осталось всего километров десять, а там пойдут нормальные земли.

– Вот именно, – сказал Мазур. – Отдохнем немножко и двинемся дальше. Ну к чему нам идти на принцип, упрямством тягаться? Давайте притираться друг к другу.

– Если вы намерены из-за меня…

– Глупости, – сказал Мазур насколько мог убедительнее. – Вы-то тут при чем?

– Не считайте меня вовсе уж оторванным от жизни теоретиком. Я прекрасно понимаю, что такое – равнение на тихохода, как-никак служу на флоте…

– Это все от жары, – сказал Мазур. – Мозги плавятся, всякая чушь в голову лезет… Я берегу группу, а все остальное – фантазии. Пойдемте. Отдохнем с полчасика и дальше двинемся, благо дело к вечеру, скоро гораздо прохладнее станет.

И, не дожидаясь ответа, решительно направился прямиком к длинной тени, в относительной прохладе которой уже разместились все остальные, включая пленника, по-прежнему связанного с Викингом прочной пуповиной.

Окинув его хозяйским взглядом, Мазур подумал, что ценная добыча, до сих пор не доставлявшая хлопот, начала вести себя довольно беспокойно: араб ерзал, оглядывался в поисках то ли нежданных избавителей, то ли возможности для бегства, вертел головой, гримасничал.

Может, примитивно писать хочет, подумал Мазур, с удовольствием вытягиваясь в тени, – песок здесь по сравнению с тем, что располагался на солнцепеке, казался чуть ли не ледяным, и это было невыразимо приятно. Нужно, пожалуй, спросить, мы люди не гордые, если что, и штаны поможем расстегнуть, и агрегат подержим…

Пленник вдруг упал набок, прижался ухом к песку с таким видом, словно выслушивал не слышимые прочим инструкции. Обеспокоившийся было в первый миг Мазур тут же успокоился: это не обморок и не истерика, глазами лупает, поганец, вполне осмысленно, и на лице, пожалуй что, отражается некая работа ума…

А вот с ним самим, самокритично признаваясь, что-то нехорошее определенно происходило. Показалось, что жара усиливается, будто кто-то выкручивает регулятор на максимум, воздух становится не просто сухим – наждачным, все вокруг – унылые пески, скалы, торчащие обломки камней, люди – приобрело явственную красноватую окраску, словно Мазур смотрел через цветные стекла. И солнце, еще недавно ослепительно белое, выглядело тусклым, багрово-алым, воздух будто затягивало красновато-желтой мглой.

Мазур прислушался к своим ощущениям. Странно. Ничего похожего на дурноту, головокружение, никаких симптомов теплового удара или подкрадывающегося обморока. А меж тем весь мир вокруг стал багрово-красно-желтым, они словно бы оказались то ли на Марсе, то ли на вовсе уж экзотической далекой планете.