Мертвая хватка - Гладкий Виталий Дмитриевич

Я их услышал сразу, как только они вошли во двор замка: трудно ходить бесшумно, тем более городским жителям, по битым камням, раскрошенной веками кладке и прочему мусору, копившемуся столетиями. Действовали они вполне грамотно и профессионально – шли зигзагами, с подстраховкой, осматривая все подозрительные закоулки. Я тут же заклеил рот Азраилу и, если честно, с отчаяния направился к тому каземату, куда сбросил машину.

Но нас нашли и здесь. Завидев подозрительный провал, они долго совещались шепотом, а затем двое спустились вниз – и увидели многострадальный "форд".

Я был готов к такому повороту событий и действовал молниеносно. Я не стал этих двоих убивать, только постарался, чтобы никто из них не успел подать голос. Хотя это и помогло как мертвому припарки. Уже спустя полчаса, когда мы лезли через битые кирпичи кудато в глубь каземата, который, похоже, был проложен под замковой площадью, над нашими головами раздался топот многочисленных ног и начальственные окрики, приглушенные толстым сводом. Видимо, а скорее всего – наверняка, у этой четверки была постоянная связь со штабом операции. И реакция последовала незамедлительно.

Удачу я сотворил собственной задницей, когда свалился с кучи кирпича на пол каземата, – раздался треск, затем грохот, и я, все еще во власти отчаяния, так как нас загнали в тупик, провалился в подземелье. Как я позже выяснил, это был настоящий лабиринт с множеством ответвлений, ведущих неизвестно куда, тупиковых камер и каких-то ям, почти доверху заполненных мусором. Стены и свод подземных коридоров были сложены из дикого камня, а местами просто вырублены в плотном песчанике. В лабиринте в основном было прохладно и сухо, и лишь кое-где просачивалась вода; та, что капала сверху, на поверку оказалась пресной, а подступающая снизу – соленой.

Сгоряча я плутал под землей почти час, пока не опомнился. Акула в конце концов отключился, и теперь его тащил на закорках Азраил, исполняя роль ишака. Так что посовещаться мне было не с кем.

– Советую вернуться… – как бы невзначай бросил турок, когда мы бережно укладывали Акулу на импровизированное ложе, застеленное легким одеялом, прихваченным мной из "форда".

– Куда?

– Обратно. К завалу.

– Запихни свой совет знаешь куда?.. Умник… Ты теперь попробуй найти туда дорогу. Это первое. А второе тебе известно не хуже, чем мне: и наверху, и здесь, если мы не выберемся самостоятельно, нас с Акулой ждет полный и безоговорочный амбец. Поэтому лучше не зли меня, делай, что тебе говорят, и помалкивай. И запомни – безвыходных положений не бывает. Ведь пустить себе пулю в лоб, чтобы долго не мучиться, – тоже выход…

Мы отдыхали, затем опять брели куда-то, пока хватало сил, потом снова валились на пол… – даже не уставшие физически, а подавленные гнетом мрачной безысходности, все больше и больше овладевающей нашим сознанием. К счастью, воздух лабиринта был достаточно свеж, что наталкивало на мысль о близости выхода на поверхность. Но где он, этот проклятый выход?!

Акула стал совсем плох. Временами он начинал бредить, а я лишь скрипел зубами от бессилия да макал в воду свой носовой платок, чтобы приложить к его пышущему жаром лбу.

Я должен найти выход на поверхность, обязан!

Пришла ночь. На моих часах стрелки показывали половину одиннадцатого, и я с тоской думал, что до подхода в условное место, расположенное в полукилометре от замка, группы спецназовцев из команды "Скат" оставалось всего шесть часов. Если мы не успеем ко времени, то потом придется выбираться самим. Что весьма проблематично. Эх, будь сейчас Акула в полном здравии!..

В подземелье царила абсолютная тишина. Даже Акула притих – похоже, уснул. Кстати, а где турок? Я развязал ему руки, так как уже убедился, что деваться Азраилу просто некуда – фонарь был только у меня, а без него в лабиринте запросто можно свернуть себе шею или сломать ногу.

Я включил фонарик и увидел Мухаммеда, сидящего в позе "лотоса". Закрыв глаза, он монотонно раскачивался взад-вперед – или молился, или, что скорее всего, медитировал. Мне было известно, что турок долгое время провел на Дальнем Востоке, где и нахватался буддистских премудростей, в том числе стал и мастером кэмпо[20].

– Вышел на связь с Аллахом? – не удержался я, чтобы не полюбопытствовать. – Проси и за нас с Акулой.

– Нет, – коротко ответил Азраил. – Я не достоин его милостей.

– Это почему же?

– Мне пришлось долгое время скрывать, что я правоверный. И молиться другим богам. Аллах милосерден, но не настолько, чтобы простить изменнику веры.