Пиранья. Охота на олигарха - Бушков Александр

Грохнула дверь, из дома наконец-то выскочил второй охранник – опамятовался, балбес, ага! – и тут же угодил в дружеские объятия Дяди Грица, каковой, не будучи по натуре садистом, просто-напросто легонько, но качественно о ш а р а ш и л накачанного юношу и мигом спутал его такой же веревкой.

Бросив мимолетный взгляд на крашеную блондинку, Мазур убедился, что ею и заниматься не стоит – фигуристая дура так и стояла, ополоумев, глаза у нее были идеально квадратные, а рот раскрыт пошире печной вьюшки. Оклематься настолько, чтобы осознавать окружающее и производить какие-то мыслительные процессы, ей, по всему видно, было суждено не скоро. Вот и ладненько...

Развернув лысого головой к лодке, согнув в три погибели, Мазур бегом погнал его перед собой. На причале уже покоился в позе эмбриона ушибленный им охранник, надежно упакованный Кентавром с помощью третьего куска той же веревки.

Впихнули лысого в лодку. Запрыгнули сами. Взревел мотор, и дюралька, вспарывая спокойную воду, понеслась прочь от причала. Только теперь далеко позади раздался оглушительный девичий визг. Мазур машинально отметил время и усмехнулся с законной гордостью: налет занял ровнехонько шестнадцать секунд. Есть еще порох в пороховницах, господа мои...

Лодка неслась мимо усадеб, поместий и прочих фазенд, задрав нос, словно торпедный катер. Прижатый коленкой Мазура к грязному настилу из реек на дне моторки, лысый слабо ворочался, издавая некие невнятные звуки, – начинал помаленьку осознавать грубую прозу жизни и все внезапные изменения. Мазур присмотрелся к нему – не хватало еще, чтобы загнулся от инфаркта... нет, не собирается что-то отдавать концы...

– Шеф!

Мазур посмотрел в ту сторону, куда указывал Кентавр. Нехорошо сузил глаза: ну вот, началось, не удалось уйти по-аглицки...

Они были уже за пределами новорусской деревни. Параллельно речушке тянулась проселочная дорога, и по ней, пыля, неслась темно-синяя «девятка», расписанная яркими эмблемами и надписями, – охраннички из частной фирмы с очередным угрожающе-пышным названием, оберегавшей этот оазис от сложностей жизни. Видимо, соседи лысого, обитатели роскошной четырехэтажки, в приступе классовой солидарности все же брякнули куда следует или, скорее, учитывая, как мало прошло времени, нажали какую-нибудь тревожную кнопку...

Оба транспортных средства разделяло метров пятнадцать. Мазур прекрасно видел, как опустились оба левых стекла и в них показались искаженные охотничьим азартом и злостью физиономии. Водитель разрывался меж лодкой и дорогой, руки у него были заняты баранкой, и его не следовало опасаться – а вот тот, что на заднем сиденье, как раз пытался выставить в окошко дуло ружья, что пока удавалось ему плохо: машина вихляла и прыгала на выбоинах ч е р н о й дороги, которую господа новые русские, в отличие от парадной, не удосужились привести в соответствующий поселку вид.

Придурок, подумал Мазур. Видит же, что в лодке у нас пленный, и все равно фузею наводит. А ведь и бабахнуть может, от большого ума...

Мазур подтолкнул локтем Атамана и преспокойно распорядился:

– С дороги дурака...

Атаман кивнул, не оборачиваясь, вынул из-за пазухи наган – незаменимое в иных ситуациях оружие для того, кто толк понимает, – прицелился, держа пушку на заокеанский манер обеими руками, стал улучать момент...

Улучил. Выстрел стукнул совершенно неожиданно для всех и для Мазура в том числе. Один-единственный.

Машина вильнула – левое переднее колесо «девятки» моментально с д у л о с ь, Кентавр прибавил газу, дюралька вырвалась вперед, и Мазур, оглянувшись, успел еще увидеть, как легковушка, отчаянно виляя, сорвалась с уходившей вправо дороги и весьма картинно, совершенно в голливудском стиле, обрушилась в речушку, подняв исполинские веера брызг.

– Щ-щенки, – философски констатировал Атаман, – с кем связались...

– Благостно, – кивнул Мазур.

Лысый зашевелился уже с некоторым осознанием происходящего, и Мазур убрал колено с его спины, ослабил хватку. Присмотрелся к пленнику: глазки не закатывает, в обморок хлопаться не собирается, лицо нормального почти цвета, в глазах уже присутствует некоторая осмысленность и даже злость, которой больше, чем страха...

– Вот так оно и бывает, дядьку, – дружелюбно сказал ему Мазур, похлопав по лысине. – Человек предполагает, а бог располагает. Ты себе на сегодня задумал что-то одно, а судьба совершенно по-другому раскинула...