Пиранья. Охота на олигарха - Бушков Александр

– Да нет, ничего подобного, – сказал Мазур. – Я достаточно шлялся по заграницам, чтобы сделать вывод: везде одно и то же, только в Южной Америке еще и кокаиновые плантации, а в Африке оппозицию дубьем гоняют с дерева на дерево... Я не грущу. Я просто-напросто начал п р о с ч и т ы в а т ь предстоящее дело.

– Правда?

– Ага. Я не грустный, я просто в деловых думах.

– Вот и прекрасно. Вам нужна какая-то конкретная модель акваланга или подойдет любая?

– Акваланг мне вообще не нужен, – сказал Мазур. – Завтра ночью мы сможем подойти на такое же расстояние?

– Разумеется. Даже поближе. Это же не запретная зона, здесь можно плавать под самыми окнами – свободная страна...

– Только не подумайте, Олеся, что я пытаюсь изображать супермена, – сказал Мазур серьезно. – Но акваланг мне для заплыва на столь мизерное расстояние совершенно не нужен. Я и без него прекрасно доберусь. Так даже проще. Не надо будет его оставлять, а потом искать...

– Нет, честно?

– Для меня это пустяк, – сказал Мазур.

– Господи, как я вам завидую... Я сама, откровенно признаться, плаваю почти как утюг, хотя вы и сравниваете меня с русалкой. – Она вполне натурально передернулась: – Плыть до берега, ночью, без всяких приспособлений...

Олеся нажала какую-то кнопку на стене, под окном, которую Мазур раньше не замечал, и огни на берегу стали отодвигаться – суденышко ложилось на обратный курс.

– А в Африку когда? – спросил Мазур. – Или это опять-таки секрет, и каждый знает, сколько положено?

– Ну, какой же это секрет? – чуть рассеянно ответила Олеся. – Дня через три вдвоем и улетим. Представлю вас президенту – он в частной жизни далеко не такой напыщенный павлин, каким выглядит на парадных портретах. Там как раз готовится сафари, есть маленький, уютный охотничий поселок, куда простые смертные практически не допускаются. Президент там любит бывать, отдохнуть без галстука. Чуть ли не единственный в Ньянгатале горный массивчик, живописные развалины... что с вами? У вас стало такое лицо – испугаться можно...

– Горы и развалины? – сказал Мазур громко. – Там есть только одно такое место. Живописные развалины... Это же Сангала! Заброшенный город Киримайо, Королевский Крааль...

– Ну да, – безмятежно сказала Олеся. – Бывали там?

– Бывал, еще как... – сказал Мазур. – Еле ноги унес. Вы хотите сказать, что у президента там место отдыха? В поселочке у подножия Сангалы?

– Ага. Он там часто бывает... Да что с вами?

– Ну, в бога душу! – сказал Мазур в полный голос. – Мало в Ньянгатале столь идеальных мест для покушения. Из Киримайо можно не только шарахнуть снайперу – преспокойно протащить туда дюжину базук и накрыть весь ваш чертов поселочек... Идеальное место!

– Кирилл, а вы не сгущаете краски? Президентская служба безопасности всегда принимает какие-то меры, за развалинами всякий раз присматривают...

– Взвод-другой, ага?

– Ну, в общем... Киримайо они контролируют...

– Чтобы взять под п о л н ы й контроль Киримайо, нужен полк солдат, – сказал Мазур. – В мои времена, двадцать лет назад, когда устраивали облаву на партизан, в Киримайо высадился батальон парашютистов, полсотни полицейских, ну, и нас было две дюжины. И все-таки половина «махновцев» прорвалась, ушла... Киримайо – это... – Он повернулся к Олесе: – Коли уж среди тех, кто нацелился на президента, есть люди с советской выучкой, среди них вполне могут оказаться и те, кто прошел Ньянгаталу. А значит, наслышаны, что собой представляет Киримайо и какие возможности предоставляет хватким людям... Лабиринт чертов!

– Успокойтесь. В конце концов, мы там будем гораздо раньше, чем приедет президент. Проконсультируете его ребят как следует, все будет хорошо.

– Вы просто не понимаете...

– Возможно, – с величайшим терпением сказала Олеся, – даже наверняка. Мои функции лежат в другой плоскости. Но ведь еще не факт, что непременно найдутся на т о й стороне знатоки развалин. И президент, повторяю, там будет позже нас, времени достаточно, чтобы принять любые меры. Я права?

Мазур кивнул. Но долго еще крутил головой, обуреваемый разнообразными невеселыми мыслями. Как ни гони воспоминания, а в такой вот ситуации они поневоле всплывают в памяти…

Глава десятая

Во французской стороне, на чужой планете…

Цыгане и в самом деле оказались какие-то крайне сомнительные: чересчур живописные, разноцветная одежда ярчайших химических оттенков, пальцы унизаны невероятными перстнями с самоцветами чуть ли не с куриное яйцо, шевелюры и бороды такие п р а в и л ь н ы е, нереально буйные и кудрявые, что невольно тянуло украдкой подергать ближайшего за бороду. Да и лексикончик убог: вся цыганщина заключалась в «чавэлла» и «ромалэ», выкрикиваемых ни к селу ни к городу.