Ликвидатор - Гладкий Виталий Дмитриевич

– На хрен это нужно! Что за невезуха! – бесновался Муха. – Вот суки, нашли когда пальбу устроить!

– Нам какое дело до всего этого? – лениво полюбопытствовал я, пребывая в блаженном полусонном состоянии – за окном едва проклюнулась утренняя заря.

– Завалят Кирпича, считай, что тебе заграницы не видать как своих ушей.

– До нашего отъезда не успеют, – философски ответил я, поворачиваясь на другую сторону, чтобы не лицезреть взъерошенного пахана, надоевшего мне дальше некуда.

– Его уже пытались достать.

– Плохо старались?

– Скорее всего, предупреждали.

– Ты говорил, что он отошел от дел.

– Почти. Кирпич держит общак.

– Тогда точно ему хана. Лучше сидеть на ящике с динамитом, чем на мешке с деньгами.

– Не каркай! И что он тянет, тянет… – Муха вскочил на ноги и заметался по нашей спаленке.

– Немного терпения, и ваша щетина превратится в чистое золото, – вспомнив старый фильм про советского разведчика в годы войны, изрек я не умирающий афоризм.

Пахан в ответ на мои успокоительные словесные пассажи только утробно рыкнул: наверное, когда он был шпаненком, мама ему денег на кино не давала, а потому глубинный смысл моих высказываний оказался для него как бисер для свиньи.

Я вспоминал…

Снайпера я заметил только спустя полчаса после того, как нашел подходящее место для наблюдения за домом, где квартировали мы с Мухой. Он находился почти рядом со мной, на чердаке соседней пятиэтажки старой постройки.

Такой же чердак приютил и меня. Сюда я забрался через люк в потолке над лестничной площадкой пятого этажа – навесной замок мог бы открыть и младенец.

А началось все с того, что, возвращаясь от стоматолога, где разыграл целое представление (замороченный до одури врач, глядя на мои совершенно здоровые зубы, признал кариес и еще черт знает что), я едва не наткнулся на наружку неизвестно чьей конторы.

То, что следили за подходами к дому, куда я направлялся, мог бы определить даже салага в нашем диверсантском деле. Затаившись за киоском – пришлось изобразить большого любителя баночного пива за компанию еще с двумя-тремя придурками, – я видел, как молодая и достаточно симпатичная девица выгуливала мини-шавку незнакомой мне породы.

Все было хорошо задумано, но тот, кто ее послал, не учел одного – чужая собака, пусть даже такая кроха, будет совершенно равнодушна к сопровождающему.

А эта, ко всему прочему, была еще и злобна – она рычала на "хозяйку", а иногда даже делала попытки укусить, на что милое, но крепко сбитое создание, изображая глуповато-добрую улыбку, с такой силой осаживало бедную малютку, что казалось, вот-вот ошейник превратится в удавку и поневоле замешанная в небезопасные игры двуногих "друзей" собачьего племени несчастная животина помрет от удушья.

Возможно, не будь разговора с Кончаком по "горячей линии", когда он сообщил, что в поезде пытались убить вовсе не пахана, а меня, я бы и не придал значения таким мелочам жизни – ну подумаешь, девочка не очень любит животных, а тут ей подкинули по-соседски нагрузку, превратившуюся в обузу.

Но в тот момент у меня нервы были натянуты, как струны, и я был готов к любым неожиданностям. А потому сразу вычислил повышенный интерес молодой особы с собачкой к определенному сектору, в вершине которого находился мой подъезд и балкон нашей с Мухой ночлежки.

Я не стал искушать судьбу, вычисляя на земле остальных компаньонов девахи – что она гуляла здесь не одна, я готов был побиться об заклад на свою месячную зарплату, естественно, неофициальную (основной, по служебной ведомости, хватало бы всего на два кабака) – и бочком, бочком, да, как говорится, огородами, отошел от греха подальше. А затем, присмотрев отменный во всех отношениях пост для длительного наблюдения, преспокойно поднялся по лестнице на пятый этаж и через люк на чердак.

За Муху я не боялся, хотя мне и предписывалось его беречь как зеницу ока, чтобы не сорвалась операция "Брут". Скорее всего, охотились на меня, а раз так, то они будут ждать моего появления у подъезда.

Похоже, меня и впрямь вели по городу, но потеряли. Не исключено, что именно возле психушки имени "Парламента КПСС". А потому я имел полное право гордиться своими профессиональными качествами.

Снайпера выдал блик – отражение солнечного луча в линзах прицела, вечная беда людей его профессии.

Солнце постепенно перемещалось по кругу, и теперь стояло под острым углом слева от него. Наверное, старший группы был или неопытен, или просто уверовал в мое быстрое возвращение домой, посадив снайпера в такую неудобную, с точки зрения маскировки, позицию.