Пиранья. Война олигархов - Бушков Александр

Ему шепеляво ответствовал весьма похожий на него, но только без передних зубов, боевик:

– Брат, ты умный, да? Если пропустишь сквозь марлю эту твою кашицу и спирт стечет, то он унесет с собой и сахар, и слизь, и кокаин. Останется только каша!

– И хрена ты второй раз сможешь нюхнуть! – заржал третий участник научной дискуссии.

Но двое гогот поддержали, хотя «брат» пытался сохранить лицо и продолжил рассуждать что-то про фильтрацию – типа, до той поры, пока спирт не станет чистым. Что случится в этом случае, Мазур охотно послушал бы столь эрудированных террористов, но – в другой раз.

Пока шла сия содержательная беседа, он быстро оценил обстановку. Стрелять в рубке – значит, повредить технику и похерить в ноль не только связь с внешним миром, но и возможность управления яхтой…

Мазур ногой распахнул дверь рубки. Трое захватчиков сделали едва заметные синхронные движения к автоматам, но притормозили, успев понять то, что секунду назад вынудило и Мазура отказаться от пальбы. Все трое одновременно пошли в лобовую атаку «свиньей», то бишь клином, стремясь навалиться скопом с одной стороны, не окружая на тесном пространстве, где и самим-то негде развернуться.

Не дав нападающим перехватить инициативу, Мазур коротким движением руки вогнал в сонную артерию на шее у ближайшего моджахеда импровизированный шприц, который за две минуты соорудил еще там, в боцманской каюте из капиллярной ручки с прочным тонким стержнем, простой иголки и кусочка ластика вместо пробки, чтобы яд не вытек прежде времени.

Безусловно, любители порассуждать об отравлениях заинтересовались бы методом Мазура, тем более, что им наверняка было известно: при внутривенном введении никотин вызывает остановку сердца очень-очень быстро. Взять этот никотин можно из стакана с водой, где сутками настаивались гнилые хабарики, брошенные туда ленивым курильщиком. А еще лучше – добавить в смесь для усиления эффекта клейкую коричневую массу, которая скапливается на дне курительной трубки.

Словом, чеченский парниша (если это чеченец, а не очередной курд или понтиец), мог быть доволен своей смертью. Хотя она и не была мгновенной, но инъекция вывела его из консилиума химиков незамедлительно.

Почти одновременно с этим Мазур по рукоятку вогнал стилет в ухо тому, кто предлагал измельчить органы и смешать их со спиртом. Токсикология безвозвратно потеряла великого экспериментатора.

Третий, быстрый как кошка, отпрянул от Мазура и, шмыгнув к панели управления, ткнул красную пластмассовую кнопку, напоминавшую шляпку мухомора. Приборная доска немедленно разродилась завывающим, с готовностью подхваченным внешними динамиками, сигналом тревоги. Всепроникающие звуки накрыли каждый квадратный метр, все помещения, каюты и рубки яхты.

Но вот незадача, прыткий хлопчик не без помощи Мазура так расстарался, что пребольно ударился лбом об угол консоли, да так сильно, что раздробленные кости переносицы проникли глубоко в мозг, а потом для верности еще раз зачем-то повторил свою ошибку.

Мазур, уже не таясь, бросился к конференц-залу. Иллюминаторы сияли огнями. Он заглянул внутрь, бегло оценил обстановку. В дальнем от иллюминатора углу тихо лежал герой голубого телеэкрана, известный всей России наркоман и культурный деятель. Был он мертв или пребывал в отключке – вопрос открытый, но, судя по неестественно вывернутой шее, первое более вероятно.

Примерно в метре от него ничком лежала блондинка в коротком платьишке, Мазур узнал ее – именно она горланила на трапе про то, как провожают пароходы… И тоже была бездыханна. Чуть ближе к иллюминатору располагался Каха Георгиевич, специалист по грузинской экономике. Этот был привязан ремнем к ножке привинченного к полу стула. С лысого темени у него сочилась кровь, голова безвольно опустилась на грудь, но он был жив – стопроцентно. Видимо, большой и горячий грузин сделался буен, и пришлось его обуздать. Убивать толстого генацвале террористы не спешили – наверное, пока еще не разобрались, насколько высокое место он занимает в олигархической табели о рангах…

А в центре зала трое террористов давали показательное выступление перед заложниками. Посреди этой тройки стоял, судя по уверенному виду, тот самый Командир, о котором Мазур уже был наслышан. Командир со знанием дела проводил удушающий захват, страстно прижимая к себе сгибом локтя шею одного из заложников – самого Малышевского Александра Олеговича. Глаза Малышевского были выпучены, на скулах у него играли желваки, крупные капли пота стекали по виску на черный ствол ТТ, приставленный одним из террористов к его голове.