Пиранья. Война олигархов - Бушков Александр

Они переглянулись.

– Но на наше счастье, – совершенно спокойно продолжал Стробач, – мы для беседы выбрали курилку, со всех сторон прикрытую строениями и деревьями. Или это не счастье, а опыт? Сами не осознаем, что делаем, а делаем все правильно…

– Черт его знает, товарищ полковник, – Мазур носком ботинка легонько ткнул в бок мэра, который лежал на земле ни жив ни мертв, прикрыв голову руками, как под артобстрелом. – Это привет от вашего Пасленка, пан Стороженко, ежели еще не поняли. Теперь только мы сможем вас защитить. Так что писать обо всем готовьтесь со всей предельной откровенностью. Ну ладно, пошли на всякий случай в обход, хватит тут валяться…

Глава седьмая

БЛАГОСЛОВЕН И ДЕНЬ ЗАБОТ…

Погоды стояли прекрасные, виды из окна на стольный град Киев открывались преотменнейшие, а настроение было поганым.

Хуже нет, когда что-то ускользает прямо у тебя из рук. Кажется, всего ничего осталось, только пальцы сжать – и вдруг оказывается, что сжимаешь пустоту. А объект, на который ты нацелился, исчез, испарился. Причем в данном конкретном случае исчез не в фигуральном, а в самом что ни на есть физическом смысле слова. Исчез из жизни, из бытия, из мира материального. Фотографии с места трагедии Мазур сейчас как раз перелистывал на компьютере. Не в первый раз уже. Повторно смотрел не для того, чтобы отыскать ускользнувшие детали, нет, скорее всего, никаких деталей. Листал чисто механически, как другие вертят и теребят в руках какую-нибудь фиговину…

* * *

В Киев они вернулись вчера поздним вечером, хотя отбыли с территории базы сразу после того, как вызванные по телефону неулыбчивые парни в одинаково строгих костюмах приняли в свои ласковые ручки пана мэра и стали скрупулезно шерстить базу и холмик, расположенный недалече, на предмет улик, следов и вещественных доказательств.

Мазуру со Стробачом там делать уже было нечего. О результатах поездки в провинциальный городок, возле которого на протяжении года столь уютно чувствовал себя террористический сброд, разумеется, анитеррористу Говорову и обоим олигархам, Малышевскому и «реваншисту» Ивану Сергеевичу, тоже доложено было незамедлительно, хотя и эзоповым языком, – едва они оказались в зоне приема мобильной связи.

Более развернутый доклад Малышевскому и Больному решено было оставить до возвращения в Киев, равно как и обсуждение дальнейших действий. Тут уж на свой страх и риск Мазуру со Стробачом действовать было решительно невозможно, потому как чеченский след резко повернул в сторону и неожиданно потянулся аж к правительству Украины. Таким образом, в игру вступали фигуры заметные и, более того, фигуры политические, что означало, помимо усиленной охраны означенных фигур, еще и возможный, выражаясь газетным языком, широкий общественный резонанс. Это тебе не какой-нибудь занюханный провинциальный чиновник, могущественный только на своем, строго очерченном пятачке.

Малышевский так и сказал Мазуру по телефону, причем открытым текстом (не иначе, закрытая была частота): замминистра Пасленка из правительства незалежного государства так просто в багажник не запихнешь, на заброшенную дачу не вывезешь и в подвале разговор по душам при помощи плоскогубцев и паяльника ему не устроишь. Тут уж, по меньшей мере, требуется санкция с почти что самого правительственного верха, вкупе с обещанием от тех же Малышевского и Больного прикрыть по всем фронтам, ежели что. Но подобные вопросы с кондачка не решаются, отцам-командирам сперва требовалось друг с другом встретиться, прийти к единому мнению, выработать совместную стратегию. Все это сделать они могли, разумеется, не прямо сейчас.

Поэтому Мазуру было велено отдохнуть до утра, и сей приказ он отправился выполнять с превеликим удовольствием. Со Стробачом они расстались на аэродроме. Тимош умотал куда-то с водителем Кривицкого, а Мазур в сопровождении Оксаны вернулся к себе на квартиру, где принял сто пятьдесят «хеннесси» и завалился в койку. Без всяких вариантов.

* * *

Первый звонок разбудил Мазура в девятом часу утра. Оксаны рядом не было. Интересно, куда она подевалась? Он сел на кровати и посмотрел на будильник, стоявший рядом с телефоном на тумбочке. Ага, в Москве уже десятый час. Звонила няня и изволила весьма беспокоиться по поводу столь продолжительного Мазурова молчания. Мазур пробормотал нечто соответствующее случаю – дескать, все нормально, командировка она и есть командировка, волноваться незачем, спросил, как там Нинка, как малыш. Выслушав уверения, что все в порядке, пообещал позже перезвонить и нажал кнопку отбоя.