Убить зверя - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Не просекаешь? – Чингиз смотрел на Базуля с виду равнодушно и холодно. – Странно… Я тебя знал, как очень неглупого человека.

– Ты хочешь начать всеобщую разборку в городе? Думаешь, тебе это сойдет с рук? – с издевкой спросил "положенец".

– Умные слова и главное вовремя сказанные, – карикатурное подобие улыбки на миг осветило азиатское лицо Чингиза. – Конечно, такое нарушение паритета очень даже наказуемо. В чем ты скоро лично убедишься.

– Что-то я не пойму твоих намеков…

– О каких намеках идет речь? Говорю тебе прямо: не я, а ты начал разборку. Так кому ответ держать?

Только теперь Базуль понял коварный замысел азиата. Конечно же, Чингиз знал практически наверняка, что к событиям на кладбище "положенец" не имеет никакого отношения. Но уж больно случай подвернулся удобный, чтобы подставить Базуля как последнего фраера. И Чингиз не замедлил им воспользоваться – скорее всего, с чьей-то подачи. Он понимал, что синклит авторитетов не станет глубоко копать, чтобы прояснить картину происходящего в городе, а примет соломоново решение – если на дороге лежит мешающий движению камень, его нужно просто убрать. И от этого приговора не спасут ни трехметровой высоты заборы, ни дом-крепость, ни усиленная охрана. Один точный снайперский выстрел – и доказывай потом свою правоту архангелам в чистилище. Даже если Базуль возьмет в разборке верх, от этого проку будет мало – его все равно обвинят во всех грехах как свои, так и власти, которым революция в кормушке на фиг не нужна. И тогда на него спустят всех псов.

– А не рано ли ты начал делить мое наследство? – спросил Базуль с силой, до хруста в суставах, сжав кулаки.

– Или считаешь себя железным и неуязвимым?

Ему показалось, что Чингиз несколько растерялся. Похоже, он не ожидал, что Базуль так быстро почует откуда дует ветер. И теперь мучительно соображал как вести себя дальше: молчал, прикусив нижнюю губу, и озадаченно пялился на собеседника словно петух на приблудившуюся в курятник индейку – потоптать бы, так нужно высоко запрыгивать и неизвестно как отреагирует на такое нахальство весь скотный двор.

– Что молчишь? Заклинило? – напирал, все больше заводясь, Базуль. – Хочешь свалить все грехи с больной головы на здоровую!? А болт с винтом для хитрой задницы ты видал!? – он изобразил интернациональный жест в русском исполнении. – Запомни, сявка подзаборная – я был вором "в законе" уже тогда, когда ты под стол пешком ходил. А потому, во-первых, хрен тебе, а не Кургузый рынок, а во-вторых, если по твоей милости меня отправят вперед ногами, то ровно через неделю ты последуешь вдогонку за мной. И поверь – уж я об этом позабочусь загодя.

– Какие мы страшные… – Чингиз вдруг мигом потерял свою азиатскую невозмутимость и оскалился, как загнанный в западню волк. – Я тоже не пальцем деланный и мне твои угрозы и оскорбления до лампочки.

Кургузый рынок будет моим. Я так решил! А ты нарушил уговор и будешь отвечать… если мы, конечно, не договоримся.

– Держишь меня за дурочку!? Даже если я отдам рынок, те, под которыми ты, фраерок, ходишь, найдут другую причину, чтобы столкнуть нас лбами. – Базуль размахивал руками и брызгал слюной. – Хочешь войны? Ты ее получишь. Но не тогда, когда тебе заблагорассудится. Похоже, ты забыл кто в городе "положенец". Мне наши воровские авторитеты дали власть, которую я употреблю, чтобы созвать сходняк.

Вот там ты и расскажешь какая муха тебя укусила и как ее зовут. Понял!? Твою мать…

Балагула места себе не находил, пристально наблюдая за разговором боссов. Сейчас он жалел, что не уговорил Базуля спрятать в одежде мини-микрофон, чтобы можно было слушать о чем идет разговор. Но так гласил неписаный закон подобных "стрелок" – встреча должна происходить один на один и без всяких звукозаписывающих средств. За его неукоснительным исполнением следила и та, и другая сторона.

Он видел, что его пахан кипятится, а это было очень плохим признаком. Балагала не был трусом, но что хорошего в том, когда каждый день ходишь словно по лезвию ножа и не знаешь доживешь ли до следующего утра?

Но вот наконец Базуль и Чингиз, так и не подав на прощание друг другу руки, резко развернулись и поспешили к своим машинам. " Не договорились…", – только и успел подумать с горьким сожалением Балагула, как вдруг в напряженную тишину нагло ворвалось резкое грохочущее эхо выстрелов. Он увидел, что кто-то из его парней упал, но осмысливать происходящее было недосуг – Балагула мгновенно спрятался за "джип" и совершенно автоматически открыл ответный огонь.