Ашхабадский вор - Бушков Александр

Замеченные Гриневским бедуины направились, разумеется, к колодцу. А вот куда их потом понесет на отдых – это вопрос, прямо скажем, дискуссионный. Если они нередко проезжают через Уч-Захмет, то, возможно, уже подыскали себе уютное гнездышко, где припасли все, что может понадобиться усталому наркоперевозчику. Забьются туда и просидят, как мыши в норе, ко всеобщему удовольствию. Если они здесь в первый раз, то не пойдут ли они – чего бы совсем не хотелось – путем рассуждений некоего старлея насчет городских высоток и необходимости закрепиться именно там?

Поэтому Карташ не только и не столько надумал поглядеть с дворцового балкона, не бежит ли кто сюда, пригнувшись, не бредут ли в сторону ДК напившиеся верблюды, понукаемые наркокурьерами. Карташу еще необходимо было присмотреть пути возможного отступления. Отступления, заметьте, а не бегства. Понимающему человеку не надо объяснять разницу между тактическим маневром и обыкновенной паникой.

Алексей перегнулся в очередной раз через перила – ветер трепал волосы и надувал камуфляжную куртку.

Сейчас как раз под ним находился вход в ДК. Взглянул на него, пробежал взглядом от одного угла ДК до другого, по аттракционам и прилегающей улице. Он уже собрался было повернуться спиной к балконной ограде и двинуть себе восвояси, но... задержался. Что-то заставило его задержаться.

Неспроста, ну неспроста же вдруг появилась эта зудящая тревога. Вот взяло и вошло в него, как заноза в палец, неосознанное беспокойство. Нет, чему-чему, а чутью надо, братцы, всецело доверять, потому как не мы с вами его придумали, оно нам досталось от предков, цивилизации не ведавших и полагавшихся исключительно на инстинкты, и если б не эти их инстинкты, то вымерли бы они по примеру динозавров сотни тысяч лет назад, и нам с вами не о чем было бы сейчас говорить. Вернее, некому было бы. Так что негоже нам глядеть свысока на то, что лежит в наших подкорках, лежит глубоко на дне, под пластами нашего такого развитого разума. Ведь звери мы, господа, все еще звери, и слава богу, что это так.

Алексей попытался сосредоточиться и осознать, что же его зацепило. А зудит, ой зудит беспокойство...

Он не торопился вновь высовываться, мало ли что. Например, краем глаза он поймал блик оптического прицела, не ухватилэто сознанием, а от снайперской пули его уберегло лишь то, что вовремя убрал голову за ограду... Хотя вроде бы не бликовало ничего. Тогда, что же?

И он вдруг понял. Ну конечно!

Дверь! Он, Алексей Карташ, заходил вчера в здание последним, больше никто из них ДК не покидал. И он плотно закрыл за собой тяжелые двери, расчистив ногой мешавшие навалы песка. Сейчас же на этих горках песка явственно просматривалось небольшое углубление прямоугольной формы – след отходивший от косяка двери. Такойслед при песчаной поземке, что вовсю метет по городу, может продержаться совсем недолгое время. Какие-то минуты. Значит, кто-то только что вошел и прикрыл за собой дверь…

Хотя, опять же, мало ли кто может шляться. Может быть, в городе остались жители. Но, как он сам же и сказал давеча Гриневскому, будем жить по вере в худшее. Значит, будем считать, что некто, к кому не стоит выходить с распростертыми объятьями, проник в ДК. Где сейчас и пребывает.

Карташ выскользнул с балкона в коридор и, стараясь ступать тише барса, но вместе с тем и не медлить, вернулся в актовый зал.

Гриневский справился с порученным делом – женщины его стараниями проснулись, судя по их сосредоточенным лицам вполне прониклись ситуацией, вроде не собирались паниковать и, главное, были полностью обуты-одеты-застегнуты, так что можно уходить. Карташ запрыгнул к ним на сцену.

– Похоже, гости в доме. Поэтому быстро исчезаем с открытых мест, заляжем вроде как в засаде – я тут присмотрел подходящее местечко – и будем оттуда глядеть, любуясь, кто нарушает наше счастье.

– И что потом? – спросила Маша.

– Потом по ситуации.

Карташ отвел их всех недалеко, в глубь сцены. Женщин он определил за положенный на бок шкаф, на котором вдобавок ко всему стояла дюралевая тумба. С этой позиции они смогут в случае чего быстро добежать до второго, закулисного выхода из зала в коридор. Гриневского он оставил, если смотреть из зала, с левого края. Таксист залег за стопкой панелей из ДСП, в случае надобности он прикроет отход женской половины отряда. Себе Карташ подобрал место с правого края, возле ступеней, ведущих в зал. Он укрылся за нагромождением ломаных кресел. Отсюда он видел вход в актовый зал и при необходимости мог, соскочив вниз, маневрировать, укрываясь за креслами. Вот такая вышла диспозиция. Оставалось ждать.