Размороженная зона - Серегин Михаил Георгиевич

Чалому сначала повезло чуть больше. Он почти сумел выскользнуть в окно, но один из блатарей успел вцепиться ему в штанину и рвануть на себя. На помощь ему пришли еще двое. Чалый изо всех сил лягался свободной ногой, один из его ударов попал в лоб кому-то из блатных и на секунду оглушил, но на его место сразу встал другой, а еще через секунду лягающуюся ногу Чалого тоже удалось прихватить за штанину, и «суку» потянули обратно в барак.

Активист отчаянно взвыл. Будь он чуть похудее, ему, возможно, удалось бы выскользнуть из штанов и свалиться наружу, за окно, а там и добраться до дыры в локалке, но, как и большинство прочих активистов, Чалый успел неплохо разъесться от щедрот начальника лагеря, кормившего «сук» совсем не так, как обычных заключенных.

Чалый свалился на пол барака. Град ударов кирзовыми сапогами обрушился на него со всех сторон. Чалый пытался прикрыть пах, вжимал голову в плечи, но толку от этого было мало, озверевшие блатари били, чтобы убить. Они так рвались замочить «суку», что мешали друг другу, и поэтому окончательно перестал дергаться Чалый лишь минуты через две.

Только одному из «сук» удалось вырваться из барака невредимым. Это был Крыс – небольшой мужичок с маленькими темными глазками и выдающимися вперед передними зубами, за которые он и получил свое погоняло. Он всегда был в «сучьем» логове самым умным и хитрым, вот и сейчас, едва проснувшись, мгновенно сообразил, что делать.

Соскочив со шконки, он сначала рванулся не к двери или одному из окон, а к шконке соседа и принялся ожесточенно пинать еще не успевшего толком проснуться здоровяка. К нему мгновенно присоединились двое блатных, в темноте принявших его за своего, и они втроем запинали соседа расторопного активиста. После этого Крыс метнулся к толпе, лупившей возле окна все еще шевелящегося Чалого, и тоже успел пару раз врезать бывшему приятелю. Сейчас было не до старых отношений – нужно было спасать собственную шкуру, которая Крысу была дороже всего на свете.

Когда Чалый перестал трепыхаться и толпа блатных двинулась в глубь барака, Крыс умело поотстал и мгновенным движением юркнул за окно. Но, оказавшись снаружи, он не побежал сразу, как сделал бы кто-нибудь более глупый, а выждал пару секунд, проверяя, не заметил ли кто-нибудь его побега. Он прекрасно понимал, что нужно только выскочить за пределы огороженного локалкой пространства, превратившегося теперь в ловушку, и добраться до любого из вертухаев. Лагерная охрана уже наверняка поднята по тревоге – Крыс слышал отчаянный лай собак, шум и громкие крики возле казарм конвойных войск. Нужно только добраться туда.

Но как пройти через локалку? А очень просто! Так же, как сюда прошли блатари, наверняка есть какая-то дыра! Крыс, пригнувшись, метнулся к локалке и побежал вдоль нее, разыскивая дыру. Он был так уверен в том, что его побега никто не заметил, что совершил ошибку. Как оказалось – последнюю в жизни. Он не заметил, как от дверей барака, откуда все еще доносились дикие крики и шум драки, отделились несколько темных фигур и бросились ему наперерез. Когда он увидел их, было уже поздно, дорога к спасительной дыре в локалке оказалась перекрыта.

Предельная опасность пробуждает храбрость даже в самых отчаянных трусах. Крыс выхватил финку и пригнулся, злобно оскалившись. Но когда спустя секунду лица бегущих к нему людей осветила луна, его пальцы сами собой разжались, и финка нырнула в снег. Это были не блатные. Это были даже не пришедшие вместе с ними зоновские «мужики». Это были «петухи» из «сучьего» логова. Те самые, услугами которых так любил пользоваться Крыс, попавший в лагерь за изнасилование.

В руках «петухов» не было никакого оружия, но на лицах их было такое выражение, что у Крыса мгновенно подогнулись колени. Он рухнул в снег и что-то жалобно заскулил. «Петухи» окружили его. Секунду все они молчали, а потом раздался хриплый голос – до сих пор Крыс его никогда не слышал, в пресс-хате «петухам» очень редко позволяли открыть рот.

– Помнишь, как ты нас спрашивал? Сам раком встанешь или тебе помочь?

– Сам! Сам! Только не убивайте! Пощадите! – Крыс лихорадочно завозился со своими штанами, пытаясь трясущимися пальцами расстегнуть пуговицу.

На лице шагнувшего вперед «петуха» появилась улыбка, больше всего она была похожа на оскал мертвеца, несколько лет пролежавшего в могиле. Остальные стали выстраиваться во что-то вроде очереди. А когда через Крыса прошли все, «петухи» распороли ему живот его же финкой. Через десять минут Крыс умер.