Двойной удар Слепого - Воронин Андрей

– Захотят, Александр, захотят. Пообещай им, что мы за это их отблагодарим. И если их интересует то, что известно лишь нам, мы подобную информацию им предоставим.

– Может, норвежцы нам и помогут, а вот арабы как пить дать заартачатся.

– Не рассуждай, Александр, не рассуждай, а действуй. И чем быстрее ты получишь факсы из-за границы, тем будет лучше для нас.

Генерал не стал больше ничего объяснять подчиненному, он хлопнул дверью и закрылся в своем кабинете, где начал расхаживать из угла в угол, от стены к стене, не решаясь вернуться к бумагам.

Его страшила им же самим выстроенная логическая цепочка, звенья которой были надежно скреплены друг с другом и каждое занимало свое место; логика прослеживалась с безжалостной очевидностью и влекла за собой очень далеко идущие выводы.

Генерал опять подошел к столу, облокотился на него и, склонясь над запиской, стал вчитываться в текст, проговаривая вслух слово за словом. В этот момент он был похож на еврея каббалиста, изучающего древние книги и пытающегося найти магическое заклинание, которое может раскрыть сокровенный смысл всего сущего.

Около получаса Потапчук колдовал над аналитической запиской. Потом сложил страницы тоненькой стопкой.

«И как это все мои бравые аналитики не заметили явную закономерность? Однако не стоит на них особенно пенять: это сейчас закономерность кажется простой и очевидной, как решение любой задачи, когда ответ уже найден».

– Так, так, – пробормотал Федор Филиппович, постукивая кончиками пальцев по крышке стола, – хоть и не хочется, хоть гонор и не позволяет, но придется напомнить о себе коллеге из девятого управления.

Генерал Потапчук взглядом стрелка, выбирающего цель, посмотрел на многочисленные телефонные аппараты, стоящие на приставном столике, наморщил лоб, вспоминая номер.

«Слишком давно я тебе не звонил, Андрей Николаевич, вот и выпал номер из памяти. Наверное, я старею, наверное, пора на покой. Ладно, ладно тебе, Федор Филиппович, есть еще порох в пороховницах, – приободрил он себя несколько иронично. – Такую штуку увидел, а вот молодые пропустили. И только ты, Федор Филиппович, разобрался, что к чему».

Генерал вытащил из стола записную книжку в кожаном переплете, провел пальцем по глянцевым страницам и остановился на букве "Р".

– Так-так, Решетов… Ага, вот он, попался.

Генерал снял трубку, быстро пробежал пальцами по клавишам. А затем с улыбкой, может, чуть ехидной, прижал трубку к уху.

– Решетов слушает, – раздался в наушнике усталый, как бы слегка надтреснутый голос.

– Здравствуй, Андреи Николаевич, Потапчук тебя приветствует. Как жив-здоров?

– Ба, Федор Филиппович! Сколько лет, сколько зим!

– Да уже месяца четыре, по-моему, не встречались.

– Наверное, у тебя какая-нибудь просьба? Ведь иначе ты не стал бы звонить. Я-то знаю, какой ты гордый. Нет, чтобы вот так, запросто, позвонить своему другу, пригласить на шашлыки или на Рождество.

– Так я же православный, Андреи Николаевич.

– Да и я не католик, как ты понимаешь. Какой же православный, Федор Филиппович, не любит праздники? Не важно, католические они, иудейские, коммунистические, лишь бы, как говорят, был повод.

– Наверное, придется мне с тобой встретиться, – сказал генерал Потапчук и тяжело вздохнул.

– А что это ты там пыхтишь, как загнанная лошадь?

– Ты знаешь, тяжеловато.

– Кстати, как ты там после госпиталя, оклемался?

– Вроде бы оклемался…

– Так что тебе надо?

– Есть у меня к тебе, Андрей Николаевич, разговор серьезный.

– Какой же?

– Сейчас тебе отправят по факсу одну бумагу. Ты посмотри ее, может, и ты разглядишь что-нибудь занятное.

– Что за бумага?

– Ни к чему разжевывать – сам увидишь. Давай вначале ознакомься, а потом поговорим поподробнее, но, естественно, при личной встрече.

– Хорошо, договор, посылай, жду.

Генерал Потапчук усмехнулся, кладя трубку на рычаги аппарата.

Он взял три страницы аналитической записки и вышел в приемную. Один из его помощников сидел за компьютером. Генерал положил перед ним листочки.

– Немедленно отправь в «девятку» лично генералу Решетову.

– Будет сделано, Федор Филиппович.

Обратившись к другому помощнику, Потапчук распорядился приготовить кофе и принести ему в кабинет пачку сигарет Чувствовалось, он слегка взбодрился и повеселел.

Через час раздался звонок генерала Решетова.