Приговор воров - Серегин Михаил Георгиевич

«А вот зачем Студент понадобился бандитам? – подумал Щукин. – Странно… Совпадение какое».

– Зачем мой брат этим беспредельщикам понадобился? – спросил он у Романа.

– Я не-не-не знаю, – ежесекундно сглатывая, бормотал Роман, – я не-не не могу сейчас вспомнить… Я только знаю, что он последнее время с какой-то бригадой имел контакты, которые…

Какого рода контакты имел человек, разыскиваемый Николаем, с бандитами, которые к тому же Щукина и заказали, Роман Гнилой договорить не успел – за дверью трижды прогрохотало, Щукину в лицо снопом брызнули древесные щепки, а Роман Гнилой, ухватившись обеими руками за живот, медленно опустился на колени.

На улице раздался хохот и крики:

– Ломайте дверь!

Роман Гнилой рухнул вниз лицом, головой к порогу. Щукин наклонился к нему.

– Через дверь… стрельнули, – с трудом повернувшись, пожаловался тот, – больно…

– Потерпи, – не зная, что сказать ему и как успокоить человека, у которого в животе сидят три пули, проговорил Щукин.

Дом гудел, как горящее на ветру дерево. Со всех сторон слышались крики и топот разбуженных грохотом и выстрелами людей, но никого не видно было – в комнату Романа Гнилого никто спуститься не осмелился.

«Что же мне делать? – подумал Щукин. – Бежать разыскивать Кортнева? И спасать его с тем, чтобы потом иметь возможность пообщаться с ним? Попробуй теперь разыщи его в полутемных, кишащих перепуганными жильцами коридорах…»

Тяжкие удары – один за другим – стали сотрясать простреленную дверь. Вот чертов район – на отшибе. Пока менты доберутся сюда, эти ребята из Петиной бригады разнесут весь дом.

«Оставаться здесь? И ждать, пока сломают дверь? Тем более что ждать осталось, насколько я понимаю, недолго…»

После трех или четырех ударов вылетела одна из петель. Сквозь дверь уже не стреляли. Видимо, бандиты предполагали, что в комнате больше никого нет.

Роман Гнилой затих на полу. Щукин отошел на несколько шагов в глубь комнаты, кровь негромко хлюпнула у него под кроссовками.

Дверь продолжала вздрагивать от тяжелых ударов.

* * *

Все. Еще несколько секунд, и…

– Подождите, братва! – раздался вдруг крик по ту сторону двери. – Вон он бежит! Вон – из окна выпрыгнул! Лови его! Бежит!

– Кто?! – едва не вырвалось у Щукина.

– Студент! Студент!! – словно отвечая на его вопрос, закричали на улице. – Держи его, а то уйдет!!

Удары в дверь прекратились. Николай вплотную подошел к двери. Прислушался.

Гомон и топот на улице все удалялись. Резко рванули два пистолетных выстрела. Потом все смолкло.

Откуда-то издалека долетел злобный хриплый выкрик:

– Ушел, падла! Лучше стрелять надо было!..

Щукин шумно выдохнул.

«Да, такие потрясения без повреждений для моей нервной системы не пройдут, – усмехнувшись, подумал он. – Всего какую-то минуту назад я был на волосок от гибели. Или еще чего похуже. Кто знает, что стали бы делать бандиты, обнаружив рядом с трупом убитого ими человека переодетого женщиной мужчину? Уж точно – они не стали бы вести себя так галантно, как покойный Роман… А если бы они еще узнали во мне того, кого разыскивают их теперешние боссы… Главное – оружия у меня нет, а в женском одеянии – не то что драться – передвигаться свободно неудобно. Ну ладно, что теперь об этом. Надо выбираться отсюда. А то вполне возможно, что кто-то из соседей или из жильцов этого дома успел вызвать милицию и через несколько минут сюда – на место перестрелки – нагрянет отряд особого назначения…»

Николай огляделся по сторонам. Никаких своих вещей он не оставил. Отпечатки пальцев…

Он быстро подхватил с пола штаны покойного Романа Гнилого и тщательно вытер все предметы, каких могли касаться его пальцы. Огляделся и проверил еще раз – жизнь научила Щукина быть осторожным.

Кажется, все.

Не было слышно никаких звуков вокруг и в доме – видимо, жильцы этого гадюшника, поняв, что тревога миновала, затаились, словно крысы, в своих норах.

Схватив со стола почти полную бутылку коньяку, Щукин повернулся к двери и, не желая возиться с замком, который наверняка от таких ударов заело, изо всех сил врезал по двери ногой.

Пошатнувшись, дверь рухнула наружу, впустив в комнату сноп прозрачного холодного весеннего воздуха.

Он выбежал на улицу.

Вокруг ничего и никого не было слышно. Зато в доме теперь все громче раздавались чьи-то взволнованные голоса. Несколько раз ему удалось разобрать слово: