Бульдожья схватка - Бушков Александр

— Пожалуй…

— Вот и молодец. Почему бы не порадеть хорошему человечку? Василидис с нами несколько лет ведет дела по металлам, по лесу, партнер обязательный, ни единого прокола или недоразумения. Вот и мы пошли навстречу старому другу и надежному партнеру, помогли на законном основании списать из налоговой декларации энную сумму. Согласен, это не есть вполне законное деяние, но какая нам, старым циникам, разница, если сам Василидис полностью в курсе? Ну подумайте, где тут криминал?

— В самом деле… — пожал плечами Петр. — Пожалуй что… Ну. а с картинами как мне поступить?

— А никак. Поставьте в комнату отдыха, потом Митя Елагин их заберет и отвезет греку. Я вам сейчас принесу расходный ордер, на законном основании выплатим господину Марушкину мелкую копеечку за изготовление рам к картинам… а остальное я ему, как предусматривалось, сам заплачу, вам совершенно не о чем беспокоиться… Снята проблема?

Петр машинально кивнул.

— Я могу идти?

Петр снова кивнул. Шустрый зам проворно выкатился из кабинета, а Петр вернулся к картинам, забрав со стола забытый юным мастером крохотный перочинный ножичек. Выбрав подходящее место, подцепил узким лезвием холст, отделил пару прядей. Воровато оглянувшись, оторвал кусок оберточной бумаги, завернул в него добычу и поглубже спрятал в карман. Так же поступил и с двумя другими картинами. Трудно было сформулировать четко, что именно его гложет, какие подозрения возникают в глубине души. Просто-напросто с некоторых пор решил смотреть в оба, держать ушки на макушке и спрятать подальше излишнюю доверчивость. Прежние инстинкты неожиданно ожили от вечного, казалось бы, сна, наступившего после ухода в отставку…

— Жанна, — сказал он, щелкнув клавишей. — Когда Марушкин закончит с Косаревым, пусть зайдет ко мне. он тут забыл кое-что… Только обязательно.

— Будет сделано, Павел Иванович… Минут через пять художник вновь возник на пороге, положил перед Петром небольшой бланк:

— Вот тут ваш автограф необходим… Петр подмахнул расходный ордер, согласно которому г-ну Марушкину причиталась за изготовление рам какая-то мелочь. И небрежно поинтересовался:

— До копеечки рассчитался мой зам?

— А то! — воскликнул сияющий Марушкин. Извлек из нагрудного кармана потертой джинсовой куртки пачку зеленых бумажек, сложенную вдвое и перехваченную желтой резинкой. — Пять штук, копеечка в копеечку. Премного благодарны, Паливапыч, и всегда к вашим услугам. Разрешите улетучиться?

— Тратить спешишь?

— Ну, около того… — признался Марушкин. — Так, расслабиться немного после трудов праведных с помощью алкоголя и доступного женского поголовья. Так это ж ненадолго, мне мастерскую пора покупать, кровь из носу. Если еще понадоблюсь…

— Ты только смотри… — поднял палец Петр.

— Павел Иванович! — проникновенно возопил Марушкин, прижимая ладони к хилой груди. — Вы не думайте, что если я малость самую эксцентричный, то автоматически лишен житейского практицизма… Присутствует таковой, как же. Будьте благонамеренны, я что трезвый, что пьяный — язык за зубами держать умею, не первый год замужем… Нешто мы сиволапые? Все понимаем…

— Ладно, верю, — сказал Петр. — Ножичек возьми, забыл. Если опять понадобишься, где искать? Засунул я куда-то твои координаты, уж извини…

— Да бывает, — Марушкин быстро набросал на листке адрес и телефон. — Ждать буду с нетерпением, Паливаныч, всего вам наилучшего!

Когда за ним закрылась дверь, Петр вернулся к картинам и еще пару минут разглядывал холсты, осторожненько царапая ногтем в подходящих местах, так, чтобы, боже упаси, не оставить следов. Подозрения крепли, не на шутку…

— Можно, я уберу, Павел Иванович? От неожиданности он вскинулся, как ошпаренный, выпрямляясь, зацепил ногой картину, и она с грохотом обрушилась плашмя на ковер. Смущенно улыбнулся:

— Пугаешь ты меня, тезка Орлеанской девственницы…

— Опять насмехаетесь? — грустно сказала Жанна. — Девственницу какую-то придумали…

— Не какую-то, а Орлеанскую.

— А это кто?

Павел мысленно воздел очи горе, вздохнул. Впрочем, к чему ей с такой фигуркой и мордашкой углубленное знание истории? Смешно даже…

— Убрать?

— Убери,конечно.

Покосившись на него через плечо, Жанна нагнулась за смятой бумагой — не присела на корточки, как это в обычае у женщин, особенно щеголяющих на глазах у мужика в мини-юбках, а именно нагнулась, держа ноги прямо, так что взору Петра предстали кое-какие пикантные тайны. Без сомнения, проделано это было умышленно.