Разведка боем - Воронин Андрей

Ирина Быстрицкая сочетала в себе много качеств, недаром она смогла понравиться такому человеку, как Сиверов. И не разочаровать его до сих пор. Но все-таки главным в ней были не таланты, а улыбка. Слегка асимметричное лицо – темноглазое и чернобровое, обрамленное черными, как смоль, волосами – напоминало Глебу лица с древнеперсидских миниатюр, особенно тех, где художник изображал прекрасных гурий в раю. Разве что щеки у Ирины не были такими румяными, как у райских красавиц.

Еще не могло быть у гурий морщинок вроде той складки озабоченности, которая прорезалась сегодня на переносице. Длительное отсутствие любимого человека было для Быстрицкой привычным делом. Но сегодня она поняла, что Глеб не просто отсутствует, работа его снова очень опасна. В одной из соседних пустующих дач появились жильцы – двое мужчин. Они явно не были подвержены модному в последнее время уклону в «голубизну». Быстрицкая сразу поняла, что это охрана.

Из прошлого случая ФСБ, похоже, сделало выводы. Тогда ее взяли в заложницы незнакомцы, подъехавшие к дому на черной «Волге». Потом в телефонном разговоре с Глебом Ренат Ахмедшин пытался торговать ее жизнью, ее, в прямом смысле слова, головой.

Теперь около дома выставили ненавязчивую охрану. И это означало только одно: противник не погнушается ничем.

Перед Ириной в вазе лежали яблоки из старого сада, который заглядывал прямо в окно. Они ждали Глеба, могли еще долго лежать и не портиться. За себя хозяйка не переживала, ей мучительно хотелось узнать, где сейчас любимый человек. Она прекрасно отдавала себе отчет, что затея безнадежная, «постояльцы» дачи не проронят ни слова. Но все же отправилась к ним, отнесла свой «фирменный» пирог, попыталась разговорить.

Двое мужчин долго отказывались от угощения.

Потом все-таки взяли. Но чувствовалось, что их мучит совесть – ведь отблагодарить они не смогут. Ирина пыталась подъехать и с той стороны, и с другой. Оба держались стойко: они всего-навсего старые школьные друзья, приехали сюда отдохнуть от суеты большого города.

– Что-то я вас ни разу не видела вместе на рыбной ловле, – настаивала Ирина.

Из окна ее дома открывался чудесный вид на реку, и там часто можно было видеть друзей пооданочке.

– Да и место здесь не рыбное. Вы прекрасно знаете, что лучше всего клюет вон там, возле моста.

Мужчины пожимали плечами. Быстрицкая понимала, что терпеть подобные расспросы оба готовы целую вечность. Они выполняют приказ. Как и ее Глеб.

Глава 24

Как назвать трапезу в пятом часу ночи: поздний ужин или ранний завтрак? На семерых, по общему согласию, «позаимствовали» всего две бутылки водки. Только ради того, чтобы помянуть товарища.

Разлили, встали. Слово взял Сиверов.

– Жору я знал недолго, но сохраню о нем самые хорошие воспоминания. Не без грехов был человек, как и каждый из нас. Но добрых качеств имел неизмеримо больше. Из нас всех один Анатолий Алексеевич был рядом, когда Бубнов погиб, И все-таки ответственность лежит.., к примеру, и на мне. Я высказывался против поездки в Москву, против разбирательства с Кормильцевым. Моя вина, что не смог найти нужные слова, всех убедить. Считаю нужным выпить и за Кормильцева тоже. Я по-прежнему уверен, что мужик ни в чем не виноват. Скоро все вы убедитесь в этом. Очередное нападение докажет.

– Где, здесь?

– Не знаю точно, когда и где. Расслабляться нельзя – особенно тем, кто заступает на дежурство. Нам надо подробно все здесь изучить, чтобы чувствовать себя как дома.

– На хрена тогда сюда залезли? – с искренним недоумением задал вопрос белобрысый Витек.

– Давайте пока о другом. Сперва о вечном, потом о насущном. Помянем нашего товарища и нашего спонсора.

Глеб первым опрокинул свою дозу, чуть-чуть не дотягивающую до ста пятидесяти граммов. Следом выпили и остальные. Только Тарасов выпил половину, а половину демонстративно выплеснул на пол, Впрочем, никто и не ожидал от него покаяния.

– Теперь о насущном, – продолжил Глеб, когда все сели. – Место вполне подходящее. Нас накроют не из-за места, а совсем по другой причине.

Не уверен, что новый бой с противником – самый худший для нас вариант. Оружие есть, с патронами вопрос тоже решили. Спросите себя, что лучше: мыкаться по России в вечном ожидании неприятностей или твердо знать, что они неотвратимы? Спекаться потихоньку от безделья и тоски или быть готовыми забрать на тот свет по крайней мере пяток боевиков? Кто бы из вас отказался, если б ему дали возможность вернуться в строй, повоевать в Чечне?