Пощады не будет никому - Гарин Максим

«Ну и дела! — подумал прокурор. — Куда теперь со всеми этими бумагами и видеокассетами?»

И прокурор, поразмыслив, решил пока спрятать кассету и заключение экспертов в свой сейф. Правда, он попросил зарегистрировать ее в журнале входящей корреспонденции сегодняшним числом.

Юрий Михайлович Прошкин, ничего пока не подозревая о том предновогоднем подарке, который сделал ему Дорогин, прекрасно провел дело вместе с адвокатом, сыграв в одну руку с защитой. И бандит, который должен был по совокупности статей получить десять или одиннадцать лет, отделался всего лишь тремя годами.

Юрий Михайлович Прошкин получил через Чекана от адвоката свою долю денег, а адвокат — свои. В общем, все остались крайне довольны друг другом, дело было сделано как нельзя лучше. Юрий Михайлович Прошкин пока еще ни о чем не подозревал, его настроение было приподнятым, можно сказать, праздничным. И он решил купить жене к Рождеству какую-нибудь дорогую безделушку, ведь ему предстояло замаливать перед Маргаритой Васильевной свои грехи. О грехах же своей жены он пока еще ничего не знал.

Глава 11

Чекан и Михара решили не откладывать дело в долгий ящик, а с ходу заняться допросом Рафика Магомедова. Его втащили в самое дальнее и глухое помещение, большое, с низким потолком и шершавыми стенами, вдоль которого тянулись покрытые теплоизоляцией трубы. На давно небеленном потолке в проволочных колпаках горело несколько ламп.

— Стул принесите, — приказал Чекан.

Тут же приволокли из другого помещения стул.

— Привяжите к нему этого урода.

Избитого Рафика привязали к стулу. Его руки были крепко-накрепко связаны за спиной, ноги примотаны к ножкам стула, а стул поставили к стене.

— Оставьте-ка нас наедине, — сказал Михара, обращаясь к Чекану.

Тот пожал плечами, но ослушаться своего учителя не мог.

— И дверь закройте поплотнее, чтобы никто ничего не услышал.

— Э нет, Михара, — сказал Чекан.

— Ты что, мне не доверяешь?

— Тебе доверяю. Просто вдруг.., чего он скажет? Или вытворит?

— Если скажет, я тебе передам. Ты же знаешь, общак мне дорог. А вытворит — ему же хуже.

— Понял, понял, — Чекан покинул помещение с низким потолком, оставив наедине Рафика Магомедова и Михару.

Михарский расстегнул пальто и несколько раз прошелся от стены до стены. Затем остановился в нескольких шагах от Рафика.

— Ну, что скажешь?

— А что я должен говорить? — с кавказским акцентом произнес Рафик.

— Давай побазарим. Тебя долго искали.

— Ну и что из этого?

— Значит, видеть хотели.

— Кто меня сдал? — выдавал из себя Рафик.

— Да разве это имеет значение для тебя, тем более сейчас? Отсюда ты не выберешься, привязали тебя крепко, ты даже двинуться не можешь.

— Гады.

— Кто?

Рафик в ответ заскрежетал зубами, и из рассеченной губы потекла кровь. Капли падали на грудь, оставляя на свитере темные пятна.

— Кровь течет…

— Ну вот видишь, кровь течет.., некрасиво как-то, — сказал Михара, — Ты знаешь, Рафик, что делают с теми, кто позарился на общак, или не знаешь?

Рафик молчал, опустив голову.

— Нет, так ты знаешь или не знаешь? Ответь.

— Слыхал.

— А ты припомни, что тебе умные люди говорили.

Михара взял за курчавые, уже высохшие волосы Рафика, резко рванул вверх, пристально посмотрел в глаза.

Взгляд Михары был таким, что не предвещал ничего хорошего для Рафика.

— Так ты знаешь или нет? Отвечай, морда, урод!

— Я ничего не хочу говорить. Кто меня сдал? — как заклинание, уже во второй раз повторил пленный азербайджанец.

— Кто сдал, кто сдал… Люди хорошие сдали, за деньги, естественно.

— За деньги… Продажные шакалы!

— Да нет, не шакалы, Рафик, не шакалы, поверь.

Не менты. Хорошие люди тебя сдали. А ты знаешь, скотина, что из-за тебя на зонах братва голодает, что из-за тебя подогрев в лагеря не идет и братва мучится, страдает, знаешь это? Отвечай, скотина, отвечай, шакал мусульманский! — и Михара, пока еще не выходя из себя, принялся трясти Рафика за волосы.

Его движения были резкими, сильными, и Рафик мотался вместе со стулом.

— Сука ты, сука! — Михара начинал звереть и тряс Рафика все сильнее и сильнее.

— Пусти!

— Сука!

Он бил его головой о трубы, затем опрокинул стул, стал ногой на горло Рафику и медленно принялся переносить тяжесть своего тела на правую ногу. Магомедов начал задыхаться, кровь хлынула из носа, но Михара своей ноги не снимал.