Пощады не будет никому - Гарин Максим

— Хорошие времена, только опасные.

— Надо быть осторожным, осмотрительным и неторопливым.

— Вот здесь, Юрий Михайлович, я с тобой не согласен, в нашем деле следует торопиться.

— Нет, Боря, не надо хватать все подряд, все, что плывет мимо, можешь и на блесну напороться.

— На блесну? Ты это о чем?

— О жизни, дорогой, о жизни. Лучше сидеть тихо, как говорится, в полводы, как щука, и следить, чтобы карась не дремал. И хватать только верную добычу, надежную.

И кусок хватать по зубам — так, чтобы поперек горла не стал, такой, какой или проглотить можешь, или, в крайнем случае, вовремя выплюнуть. А иначе — смерть. Кстати, это я тебе о бывшем генеральном говорю, он ведь кусок не по зубам хватанул, неосмотрительно жил, слишком смелым был, считал себя важной персоной, шестым человеком в государстве. Он однажды в компании ляпнул, кто вы, дескать, такие, вот я — шестой человек в государстве.

Представляешь, шестой человек в России? Где сейчас этот шестой человек?

— По иерархии вроде бы правильно, — заметил адвокат, — его должность как бы шестая.

— Да ну, брось ты! Его должность вообще никакая.

А вот мы с тобой живем правильно, не суетимся, обо всем договариваемся, и поэтому мы здесь, а он в Лефортово, в одиночке сидит. А мы за твоим столом осетринку лопаем. Так что мы правильно живем, и доказательство нашей правоты в том, что мы свободны, а он за решеткой, за железной дверью. Правильно я, Боря, говорю?

— Ты, как всегда, Юрий Михайлович, прав.

— Так, может, все-таки сорок? — захмелев, спросил Юрий Михайлович.

— Нет, что ты, что ты, брось! Мы же обо всем договорились, точки расставили. Если, конечно, они заплатят потом и премию, я тебя не забуду, половина пойдет тебе.

— Если заплатят, ты же не скажешь, я тебя не первый год знаю.

— Я не скажу? — и Борис Борисович расхохотался, да так сильно, что толкнул животом стол и две рюмки на высоких тонких ножках упали и звонко ударились друг о дружку. — Конечно не скажу, если сам не спросишь.

Прошкин бережно поставил рюмки на белоснежную скатерть.

— Не надо так смеяться, ведь дело еще не сделано, а хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Ой, все будет хорошо, — благодушно махнул пухлой ладонью адвокат, — я же тебя знаю, ты не обманешь.

Серо-зеленые глаза прокурора блеснули, и в этом блеске было что-то зловещее. Борису Борисовичу стало не по себе, и он тут же поспешил наполнить рюмки водкой. А когда выпил, весело и бесшабашно, пряча страх за улыбку, произнес:

— А может, в баньку к девочкам, Юрий Михайлович, а?

— К девочкам, говоришь?

— Да. Там такие девчонки — закачаешься! Ноги от ушей растут, безотказные, как твой «мерседес». Нажимаешь, а она едет.

— Надо подумать, — Юрий Михайлович взглянул на циферблат своих часов. — Может быть… — сказал он. — Чекан приглашает?

— Он самый.

— Сделаю я все в лучшем виде, если никто мне больших денег не предложит.

— Ты это, Юрий Михайлович, брось, — смертельно испугался адвокат.

— Шутка.

Глава 6

Почти неделю два бандита: один — вор в законе, другой авторитет — Михара и Чекан — только тем и занимались, что принимали гостей и наносили визиты своим старым знакомым. И на первый взгляд могло показаться, что они вообще не занимаются делом, а только пьют, гуляют, предаются ностальгическим воспоминаниям, рассказывают смешные и скабрезные байки, переезжая с одного места на другое, из одного роскошного ресторана в другой, оттуда на какую-нибудь квартиру или вообще за город. И всегда к их появлению столы уже были накрыты, баня натоплена, и если дорогие гости желали, то тут же появлялись девицы.

В общем, все было как положено, встречали Михару так, словно бы он был героем, вернувшимся с планеты Марс. Естественно, у него спрашивали:

— Ну как оно там, жизнь есть или ее уже нет? А, Михара?

— Все нормально, — спокойно говорил Михара, поблескивая маленькими глазками, бросая быстрые взгляды то направо, то налево.

Казалось, он потерял бдительность и окончательно расслабился. Единственное, чего Михара не делал, так это не употреблял наркотики, хотя и был вором старой закалки и считалось, что такой человек, как он, без наркоты обходиться не должен. Но Михара пренебрег этим законом.

Он даже к алкоголю относился, на первый взгляд, абсолютно равнодушно. Пил немного, ел ровно столько, сколько требовал его организм, то есть не переедал. И даже изрядно выпившим за эту неделю его не видели, и никто не мог похвалиться, что видел Михару пьяным, потерявшим над собой контроль.