Доноры за доллары - Серегин Михаил Георгиевич

– Привет, мальчики! – игриво сказал одна, поводя густо накрашенными глазами. – Это вы – наша личная охрана?

Один из сидевших на переднем сиденье здоровяков повернулся к ним и ощерился:

– Да, малышка! Я – твой плейбой! – Он нехорошо засмеялся. – Хочешь меня?

Девушки заерзали и нервно захихикали. Та, что была помоложе и посвежее, вероятнее всего, еще ни разу не пробовала себя в новой роли. Она опустила глаза, с век которых осыпались блестки, и тихо сказала:

– Может, сразу в больницу поедем?

– Кот сказал, что вы нас должны в больницу отвезти, – подтвердила вторая, явно набивая себе цену.

– А то, что вы нас должны во всем слушаться, Кот вам не сказал?

– Сказал, – согласились подружки и притихли.

– Едем сперва ко мне на хазу, – подмигнул здоровяк тому, что сидел за рулем.

Тот психанул:

– Да когда уж у тебя хрен отсохнет, маньяк! Давай отвезем их быстрее – и по домам!

Вжик склонился к самому уху Фоя и прошептал:

– Ну, смотри – они же совсем еще свеженькие курочки, почти девочки. Неужели тебе не хочется сунуть им? Ну, моржовый ты хрен, соглашайся! Они же все равно пропадут, как пить дать. Так хоть побалуем их, а?

Фой устало вздохнул и прикрыл глаза. Больше всего он хотел избавиться от этого дурака – и поскорее. Проще всего было уступить его просьбе – и это Фой прекрасно знал. Поднимать шум при девках было категорически запрещено – это могло их напугать. А они должны быть безмятежны, как две козы.

Девушки между тем отогрелись и стали болтать о том, какие красивые груди пришьют им в клинике.

– Я буду танцевать топлес, мне грудь просто необходима – так хозяин сказал, – говорила та, что постарше.

– А у меня она слишком маленькая, я давно хотела силиконом подкачаться. И вот надо же, повезло. Да еще и на халяву!

Девчонки от души смеялись над своей удачей и чувствовали, что вся жизнь у них еще впереди, а самое интересное только начинается.

– Ладно, едем, – пробурчал Фой и нажал педаль газа.

* * *

В этот вечер в ресторане они больше пили, чем ели. Лямзин чувствовал себя более уверенно – денег в кармане было достаточно. Ему доставляло извращенное удовольствие наблюдать, как нажитые продажей частей человеческого тела деньги превращаются в пищу, которая исчезает в жадном рту красивой женщины.

Женщина пила вино и смеялась, запрокинув голову. Когда она курила, выпуская дым сквозь сложенные губы, она красиво щурила глаза. Лямзину хотелось дотронуться пальцем до ее лица – настолько оно было нереальным. Смысл их разговора ускользал от него. Он даже не заметил, что смысла и вовсе не было.

Людмила же, видя, что ее спутнику совсем захорошело, накрыла его руку своей ладонью и, приблизив свое лицо к его лицу, томно произнесла:

– Вы так милы, Степан Алексеевич! Мне так жаль расставаться с вами. Но мне пора. Вы меня не проводите?

Лямзин пьяно кивнул и подозвал официанта.

Он отвез ее на такси по указанному адресу, открыл ей дверцу и подал руку. Выпорхнув из машины, она вдруг загадочно ему улыбнулась и спросила:

– Может быть, поднимемся ко мне? На чашечку кофе?

«Вот оно!» – радостно подумал Лямзин, и у него зазвенело в ушах. Поднимаясь с Людмилой по лестнице, он ловил себя на мысли, что готов сбежать – до того ему было страшно от неминуемости надвигающегося события. Он признался себе, что просто не верит в то, что это происходит с ним.

Люда между тем погремела ключами и толкнула дверь.

– Проходи, – игриво поманила она Лямзина, неожиданно переходя на «ты».

Лямзин неловко, как-то боком вошел и стал разуваться, краснея от натуги и путаясь в шнурках. Хотелось быть ловким и импозантным, как все герои-любовники, но у него получалось быть только беспомощным и растерянным.

Пока Лямзин осматривался в квартире, пытаясь найти спальню, Люда куда-то ненадолго исчезла. Лямзин подождал две минуты и собрался уже было уйти, как до него донесся загадочный голос:

– Степан Алексеевич, идите сюда!

Он как завороженный пошел в направлении голоса и попал в мягко освещенную спальню, где на широченной кровати уже лежала совершенно нагая Людмила. Лямзин задохнулся от обрушившегося на него возбуждения и стал поспешно раздеваться, что получалось у него очень плохо.

– Иди сюда, дурачок, я тебе помогу! – засмеялась женщина.

Лямзин чувствовал, что сознание его меркнет.

* * *

Дима Красников помогал экспедитору разгружать фургон с новой партией униформы, когда во двор въехала желтая машина с зеленой полосой. Дима засмотрелся и чуть не уронил тюк на голову экспедитору.