Пиранья. Жизнь длиннее смерти - Бушков Александр

Он жадно впился взглядом в лицо собеседника. Ему было бы не на шутку приятно, появись в этих невозмутимых глазах хотя бы тень даже не страха – неуверенности, тревоги…

Но ничего подобного он так и не высмотрел, хотя таращился зорко.

– Ерунда, – сказал Вундеркинд омерзительно ровным голосом. – Это мечты, и не более того. Не то у тебя воспитание, не та дрессировка и биография, чтобы ты посреди задания прихлопнул… меня. И не зыркай ты так, я бывал в переделках похуже…

– Я ведь могу и серьезно…

– Не можешь. Брось. Мы с тобой не те мальчики.

– Ладно, – сказал Мазур сквозь зубы. – Ты профессионал, скотина, я верю, умеешь просчитывать очень многое… Но, честно предупреждаю, морду я тебе начищу при случае.

– А это уж как получится… У морды, знаешь ли, хозяин есть. Была такая присказка во времена…

– Тс! – шепотом распорядился Мазур, враз забыв обо всем постороннем, кроме предстоящей задачи.

На берегу показался вышедший из узкого прохода караван – одна навьюченная лошадь, вторая… Всего их оказалось четыре – невысокие поджарые лошадки довольно заморенного вида, у каждой перекинуто через седло по два вьюка. И шестеро пеших субъектов, вооруженных до зубов, с упором на автоматическое оружие и гранаты. Совершенно обычные на вид люди, одетые даже небогато – но оружие держат уверенно, и передвигаются по узкой полоске суши с уверенностью давным-давно обживших эти места завсегдатаев.

Мазур затаился. Он прекрасно помнил, что лошадь в этих скудных на траву и овес местах – изрядная роскошь. Но господам контрабандистам приходилось идти на излишние траты: на автомобиле к берегу не проедешь, если не захочешь тащить тюки на горбу, волей-неволей придется разориться на четвероногого помощника…

Вскоре послышалось мерное постукивание мотора, и в бухточку медленно вошло здешнее суденышко, звавшееся доу. Выглядело оно как нельзя более убого, но движок, судя по звуку, был современным и мощным – как и предупреждали знающие люди…

Кораблик с единственной мачтой – на ней рулоном болтался темно-серый зарифленный парус – ткнулся округлым носом в берег, с борта бросили канат, а на берегу его проворно поймали и обмотали вокруг высокого камня привычно и ловко. Сразу видно, что тут встретились люди, прекрасно друг друга знающие: на берег спрыгнули двое, короткий разговор напоминал скорее примитивный обмен приветствиями, и сразу же закипела работа – тюки таскали на борт по широкой доске с набитыми поперечинами, исполнявшей роль трапа, сваливали в трюм. Работали только трое – двое из пришедших посуху и один с судна – а остальные бдительно стояли на карауле.

Уже через четверть часа все было кончено. Обошлось без прочувствованных прощаний и по-восточному цветистых пожеланий удачи – один из мореплавателей что-то сказал, небрежно помахал оставшимся на берегу, и они, не теряя времени, удалились в узкий проход меж нависающих скал.

Мазур быстренько прикинул. Итак… Двое на палубе, третий – в рубке, за штурвалом. Вполне вероятно, на судне есть кто-то еще, но это выяснится в самый последний момент…

Он, укрываясь за скалами, стал перемещаться пониже. Не видел своих, но заранее был уверен, что они выполняют те же маневры – хватило времени, чтобы вдумчиво обговорить все варианты предстоящей акции и расписать партитуру…

Под ложечкой на миг возникло некое неприятное неудобство – эти, на судне, перед ними ни в чем не виноваты, но что поделать, если необходимо срочно попасть домой? В конце концов, перед ними не мирные рыбаки, не трудяги-жемчуголовы – матерые контрабандисты, то есть публика, заранее поставившая свои беспутные головушки на карту в виде окончательной ставки…

Потом и думать стало некогда. Он резко свистнул в два пальца – и оттолкнулся от скалы, с высоты метров трех ногами вперед полетел на палубу проплывавшего прямо под ним кораблика. Едва подошвы коснулись грязных, темных досок палубы, не теряя ни секунды, развернулся вправо, ударом ноги вышиб за борт из рук дернувшегося ему навстречу человека короткий автомат, а вслед за тем отправил следом и хозяина оружия – уже в состоянии, исключавшем всякое сопротивление. Шумный всплеск – и все кончилось. В тот же миг обрушившийся рядом на палубе Паша снес второго – а грязное стекло рубки тоненько зазвенело, разлетаясь. Это пуля Зоркого Сокола причинила рулевому несовместимые с жизнью обиды.

В два прыжка Паша оказался в рубке, отпихнул обмякшее тело и выключил двигатель. Суденышко остановилось, скребанув бортом о скалу. Послышались глухие удары – это прыгали на палубу остальные, чьей помощи уже не требовалось.