Пиранья. Флибустьерские волны - Бушков Александр

А, в общем, все складывается прекрасно: карантин, конечно же, снимут, Аугусто со товарищи будут старательно ловить, но вряд ли в этом преуспеют, учитывая специфику острова. Кроме сил правопорядка, все должны быть довольны: Москва, пассажиры теплохода, сенаторская доченька, сберегшая добродетель. Пусть до скончания веков ищут загадочного майора Джонса – британцы будут подозревать в происшедшем какие-то хитрые выкрутасы янки, последние от всего отопрутся, чем только укрепят подозрения... Истина столь невероятна, что до нее никто не докопается...

Глава восьмая,

где события вроде бы стоят на месте, но тем не менее несутся вскачь

Он сделал последнее движение, медленное и сильное, и Кимберли забилась у него в руках, что-то бормоча сквозь стоны, вцепившись ногтями в спину, потом расслабленно вытянулась, замерла, разбросав руки, тяжело дыша. Мазур лежал рядом, медленно ее поглаживая, и это продолжалось долго. «Рассказать кому – не поверят, – подумал он лениво, – звездочка с обложки «Плейбоя»... Восходящая, ага... А в общем, славная девочка... пока… Если верить циничному Лаврику, а верить ему, увы, придется, всякая профессия уродует человека, мы тоже все поголовно были когда-то славными, ясноглазыми курсантами в необмятых форменках...»

– Джонни…

– А?

– Мне, правда, неудобно, – сказала Кимберли, повернув к нему лицо.

– Это почему?

– Потому что тебе от меня ничего не надо.

– Ну, кроме...

– Вот именно, ничего, кроме... А я тебя использую – вашу экспедицию, ваш галеон...

– Это не ты, – сказал Мазур, привычно ее обнимая. – Это старый циник Билли Бат. Самая деловая акула в Голливуде. Ты-то при чем? Тебе надо подняться...

– И все равно, неловко как-то...

Мазур усмехнулся:

– Это в тебе говорят остатки старомодной, провинциальной порядочности. Влияние незатейливого и сурового папы-капитана. Мисс Кимберли Стентон, дочь капитана...

– Если честно, мисс Пегги Харди, – сказала Кимберли, уютно расположившись в его объятиях. – Но ты сам подумай: можно ли чего-то добиться в кино, если тебя зовут Пегги Харди? Кимберли Стентон звучит гораздо утонченнее, явный намек на былой плантаторский Юг...

– Ах, вот оно что... – сказал Мазур. – Ну, у меня просто нет слов, чтобы описать всю глубину и трагизм разочарования. Я-то полагал, что делю постель с Кимберли Стентон – и вот, изволите видеть, оказался рядом с Пегги Харди... Всего-то… Я безутешен и лишен веры в человечество... Ох! – он отшатнулся, почувствовал крепкий щипок за бок. – Больно же!

– А что, тебе не нравится то, что позволяла Пегги?

– Да ладно, – сказал Мазур. – Все я понимаю. Норма Джин Бейкер – ну что это за имя, в самом-то деле. Вот Мерилин Монро... Это Билли придумал? Новое имя?

– Ага.

– Смотри-ка, а у него получилось...

– Джонни…

– А?

– Поехали со мной, когда все кончится. Когда ты найдешь свой чертов галеон...

– А если не найду?

– Все равно, – сказала Кимберли. – Поехали, а? С тобой спокойно и уютно, я себя за каменной стеной чувствую... И у нас все вроде бы недурно складывается, правда? Я от тебя криком кричу, да и ты, я же вижу, меня считаешь не самым худшим приобретением.

– Интересно, – сказал Мазур. – Это что, предложение руки и сердца?

– А почему бы и нет? По-моему, ты не самовлюбленный и надутый дурак, которому унизительно выслушивать предложение первым… Разве плохая получилась бы парочка?

«Просто великолепная, – не без грусти подумал Мазур. – Представляю лицо вице-адмирала, когда ему докладывают: так, мол, и так, наш Кирилл Степанович дернул в Штаты, чтобы ожениться на восходящей кинозвезде. Стол кулаком проломит вице-адмирал вопреки обычной невозмутимости – когда в себя придет и три раза переспросит, поняв, что все же не ослышался...»

Он лихорадочно искал слова – и нашел, конечно.

– Я не говорю, что это плохая идея, – сказал он медленно. – Просто она чертовски неожиданная. Совершенно не думал ни на ком жениться. Даже отдаленных планов не строил...

Он повернул голову. Кимберли таращилась на него напряженно и словно бы со страхом, показалось даже, что вот-вот брызнут слезы, Нельзя было молчать.

– Иногда мне кажется, что ты самая лучшая девушка на свете, – сказал он, гладя ее щеку, шею, грудь. – Ты уж меня извини за киношные штампы, но я сто раз видел в кино, как девушка, получив этакое вот предложение, смущается и лепечет: это так неожиданно, я должна подумать... Я не смущен, но вот это и в самом деле чертовски неожиданно. И я не могу вот так, сразу, повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов...