Кладбище - Маккинти Эдриан

— О чем ты говоришь?

— Кое-что произошло, Шон, — говорит он мрачно.

— Что же?

— Поднимись со мной наверх, и увидишь. Только ты иди первым, — говорит он и отступает в сторону, пропуская меня к лестнице.

Я начинаю подниматься наверх. Уже на второй ступеньке я чувствую запах крови.

На площадке наверху лестницы я поворачиваю направо и вхожу в ее спальню.

Он раздел ее догола, заткнул рот кляпом и привязал к постели. Потом он выколол ей глаза и вспорол живот от паха до шеи.

Но не глубоко, а так, чтобы она умирала как можно дольше.

Кровь повсюду. Кровь на покрывалах, на стенах, даже на стеклянном люке в потолке. В ране на ее бедре все еще торчит хирургический скальпель, а между широко раздвинутыми ногами лежит на простыне маленькая зеленая коробочка для инструментов. Только на самом деле это набор для препарирования, потому что его инструменты — это ножи, скальпели, ранорасширители, щипцы. Сейчас они покрыты запекшейся кровью, кусками кожи, мяса... Видно, что инструменты побывали в работе.

Мои ноги подгибаются, рот мгновенно наполняется горькой желчью.

— О господи! — бормочу я.

— Она была умна, — говорит Трахнутый. — Я не нашел никаких документов, никаких записей. А она до самого конца все отрицала.

— Зачем ты это сделал?! И кто она, черт побери? — с трудом выдавливаю я.

— Она шпионила за нами. Я заметил ее дважды. Видишь ли, я всегда приглядываюсь к незнакомым людям, которые появляются в непосредственной близости от особняка Джерри. Я, впрочем, не был уверен. Даже сегодня вечером не был. В какой-то момент мне даже показалось, что я ошибся...

Трахнутый смеется:

— Да-да, я действительно думал, что ошибся и что эта баба — просто не в меру любопытная туристка, которую заинтересовал самый большой на острове дом. Нет, я и вправду так думал!

— Что-то я ничего не понимаю, Трахнутый.

— Я уже ехал в Портсмут, когда вдруг заметил у магазина большой темно-красный «ягуар», который показался мне знакомым. Тогда я решил зайти посмотреть, кому же принадлежит эта шикарная тачка. Тут-то и начались странности. Во-первых, я вошел в магазин с сигаретой, а она не попросила меня ее затушить. Понимаешь?.. Тут на каждой стене висит знак «Не курить!», а она мне ни слова не сказала. Почему?

Он посмотрел на меня, и я понял, что его вопрос не был риторическим. Трахнутый и в самом деле хотел, чтобы я подумал над ответом.

— Откуда же мне знать!

— Я тебе скажу почему. Потому что мое появление застало ее врасплох, потрясло, испугало. Она меня боялась. Но с чего бы ей бояться, если она меня не знает и видит в первый раз? А в том, что она испугалась, я не сомневаюсь. Я чувствую страх в других, Шон. Нутром. Понимаешь?

— Понимаю.

— Ну вот. Это, как я сказал, была первая странность. Потом я спросил ее, кто она, откуда, и она ответила, что работает в этой лавке всего неделю или две и что на самом деле она англичанка. Странно, не правда ли? Я задавал ей все эти дурацкие вопросы, а она на них спокойненько отвечала, хотя обычная продавщица на ее месте давно бы сказала, чтобы я не занимал ее время, или спросила, собираюсь ли я что-нибудь покупать. Ты видел когда-нибудь продавщицу, которая хотела бы только поболтать с покупателем, а? Нет, Шон, она выдала себя. Она была слишком дружелюбна и приветлива. Слишком. И я решил, что должен проверить ее как следует.

— О господи, Трахнутый, неужели ты убил ее только потому, что она вежливо с тобой разговаривала?

Трахнутый грустно улыбается и вполне дружески похлопывает меня по спине, но его пистолет с глушителем продолжает смотреть мне прямо в живот. Потом он проводит по волосам рукой в перчатке и слизывает брызги крови с губы.

— Да, Шон, был момент, когда я думал, что совершил ошибку. Я связал ее, заткнул ей рот и позабавился с ней, а потом обыскал квартиру. Но ничего, абсолютно ничего не нашел! И это было еще одной ее ошибкой. Я хочу сказать, у каждого человека должны быть какие-то личные, принадлежащие только ему вещи: водительские права, паспорт, библиотечный абонемент, письма — что-нибудь... А тут — ничего!

Я судорожно дергаю головой.

— К счастью, интуиция меня не подвела. В конце — в самом конце — я вынул кляп у нее изо рта. Ей было больно, очень больно, и она умоляла меня прикончить ее поскорее. Она прямо так и сказала: «Пожалуйста, Трахнутый, убей меня! Убей скорее!» Сечешь, в чем фишка? Она сказала: «Убей меня, Трахнутый», — повторяет он, приподнимая брови, и на его лице появляется выражение жестокого торжества.