Без единого выстрела - Воронин Андрей

Рогозин поморщился.

— А диктофончик у тебя есть? — спросил он.

— К черту диктофончик, — ответил Канаш. — Когда все это закончится, у нас с вами будет сколько угодно времени, чтобы разобраться, кто из нас накопил больше компромата и чье досье толще. Извержение еще не началось, но я уже вижу дымок над кратером, так что диктофончики пока что не нужны.

Рогозин скривился, как будто хлебнул уксуса.

— Поэт! — воскликнул он. — Врешь ведь все… Врешь и не краснеешь, потому что вместо морды у тебя кагебешная задница.

— Не спорю, — бесстрастно сказал Канаш. — Так что вы решили?

Рогозин обмяк, тяжело откинувшись на спинку кресла.

— А что я могу решить? — безнадежно спросил он. — Действуй, Валик. Только, ради бога, поскорее.

— Собственно, я уже начал, — сказал Канаш, легко поднимаясь на ноги.

Солнце уже скрылось за лесом, и небо над почерневшмми верхушками сосен постепенно наливалось темной густой синевой, как вода, в которой замочили новенькие, ни разу не стиранные джинсы. Идя через темный сад по усыпанной хрустящим гравием дорожке, Канаш заметил парочку летучих мышей, которые исполняли в вечернем воздухе свой хаотичный танец, похожий на беспорядочную пляску подхваченных порывом ветра клочков грязной оберточной бумаги. Где-то протяжно крикнула ночная птица. У калитки Канаш обернулся и увидел освещенную мягким электрическим светом просторную веранду и неподвижно сидевшую в продавленном кресле фигуру Рогозина.

— Смотрите в оба, ребята, — негромко сказал он в пространство.

— Есть, — ответили ему из росших справа от калитки кустов сирени.

Садясь за руль своего джипа, он подумал, что его жизнь заметно упростилась бы со смертью Рогозина. Конечно, найти такую хорошую работу в наше время не так-то просто, но с другой стороны, всех денег все равно не заработаешь. Рано или поздно придется остановиться, и лучше сделать это самому, не дожидаясь, когда тебя остановит кто-то другой.

Запуская двигатель, Канаш упрямо мотнул головой. Такие мысли служили признаком слабости, а слабость была для него непозволительной роскошью особенно теперь, когда на горизонте появился серьезный противник. Это дело было не из тех, которые можно бросить на полпути, и Канаш знал, что не остановится, пока не узнает, каким будет конец. Кроме того, здесь замешан и его личный счет к Чеку и Баландину — особенно к Чеку! А Валентин Валерьянович Канаш привык аккуратно платить по счетам.

Примерно через час он остановил «чероки» перед ярко освещенным входом в кафе «Роксана». Было еще довольно рано, но сквозь цветные витражи Канаш разглядел, что в кафе почти не осталось свободных мест. Он перебросился парой негромких слов с полузнакомым швейцаром, вежливо улыбнулся в ответ на его шутку, похлопал украшенного галунами мордоворота по крутому плечу и вошел в пропитанный запахами еды, вина, парфюмерии и табачного дыма полутемный зал, где играла музыка, гудели приглушенные голоса и часто лязгал металл, соприкасаясь со стеклом и фарфором.

Здесь Канаш задержался совсем ненадолго. Он угостил коньяком Аполлошу, выпил минеральной воды и перебросился с засаленным диспетчером десятком невразумительных фраз. Из этого разговора трудно было что-нибудь понять, но для посторонних ушей беседа Канаша и Аполлоши не предназначалась.

После ухода Валентина Валерьяновича засаленный человечек залпом допил коньяк, докурил сигарету, встал из-за столика и двинулся куда-то в глубь кафе своей странной походкой, которая выглядела одновременно и суетливой, и медлительной. По дороге он как бы между делом ущипнул пробегавшую мимо официантку за тугой зад, на минутку причалил к бару, чтобы пропустить рюмочку, и как-то незаметно исчез в замаскированном портьерой проходе, который вел во внутренние помещения кафе.

Заглянув в подсобку, Аполлоша поманил согнутым пальцем скучавшего рядом со штабелем картонных ящиков молодого человека, с виду — типичного бича и законченного алкоголика. Вручив обитателю подсобки небольшую сумму, Аполлоша кратко проинструктировал его, ласково похлопал по спине и вернулся за свой столик в углу. На этом его работа была окончена — по крайней мере, на сегодня, чего нельзя было сказать о молодом человеке с внешностью алкоголика и множестве других людей — молодых и не очень.

Запущенный Аполлошей идеально отрегулированный механизм работал бесшумно, незаметно для постороннего глаза и при этом предельно эффективно. Через полчаса посланное засаленным сводником сообщение достигло адресата. Сидевший за столиком одного из дорогих ресторанов черноволосый красавец лет тридцати, одетый в строгий вечерний костюм, смуглый, выбритый до синевы, с иссиня-черным хвостом пышных вьющихся волос, вежливо извинился перед своей малокровной, увешанной бриллиантами спутницей, вынул из кармана трубку сотового телефона и недовольным голосом ответил на вызов.