Черное платье на десерт - Данилова Анна

Моя мать – существо непредсказуемое, взбалмошное и внешне хрупкое – на самом деле обладала какой-то невероятной внутренней силой, которую чувствовали мужчины. Поэтому они и тянулись к ней. Я знала, что до моего отчима, Дмитрия Александровича Иванова, которого я очень любила и уважала, поскольку он всегда относился ко мне словно к родной дочери, у мамы было много мужчин, но ни одним из них она особенно не дорожила. До Иванова, как мне думается, она ни разу не сумела увидеть в мужчине родного человека, с которым можно было бы связать свою жизнь надолго, навсегда. Она просто жила легко и весело, не страдая из-за мужчин, быть может, потому, что никогда не обольщалась на их счет, не очаровывалась, считая эту форму отношения к ним единственно правильной, исключающей боль и отчаяние.

…Я открыла дверь, вошла в тихую до ломоты в ушах квартиру и, вдохнув знакомый запах, сохранивший в себе гамму маминых ароматов, в которую входили и ее любимые духи, и какие-то африканские травы, и благородное дерево привезенных издалека фигурок и масок, чуть не заплакала от тоски. Мне даже показалось, что квартира наполнена запахом свежего мыла, благоухавшего пионом, горденией, кардамоном и даже молодым бамбуком… Это тоже был один из характерных маминых запахов.

В нашей семье обретали особое значение разного рода запахи. У мамы сильно развито обоняние, и она всегда говорила мне, что с помощью различных ароматов она снимает с себя стресс и набирается новых сил. Ароматерапия – само это слово она не любила, но занималась этим волшебством постоянно, и полки в ванной комнате буквально ломились от великого множества флаконов с ароматическими маслами и духами.

– Мам?! – позвала я, чувствуя, как рыдания подкатили к горлу, потому что, быть может, именно в эту минуту я вдруг явственно ощутила полную свою заброшенность и эгоизм матери, оставившей меня на столь долгое время одну.

Но ответом мне послужила тишина.

Я обошла всю квартиру, обманывая себя и все еще надеясь на чудо, на появление мамы из ванны, с тюрбаном из полотенца на голове, или из спальни, в розовой пижаме… Но нет, в квартире я находилась одна.

Я подошла к телефону, поскольку в любую минуту мне могла позвонить Смоленская, и, увидев мигающие красно-зеленые огоньки включенного автоответчика, широко раскрыла глаза: это было невероятным! Неужели все то время, что моя мать отсутствовала, он был включен? Этого не могло быть. К тому же я уже бывала здесь несколько раз в течение последних месяцев, и автоответчик был отключен… Иначе я бы запомнила. Хотя… он мог включиться сам, автоматически, если на время отключали, а потом включили свет…

Я чуть коснулась пальцем серой кнопки и после длинного сигнала услышала: «Нелличка, как только приедешь, позвони мне».

Это был низкий старческий голос, которого я прежде никогда не слышала. Интересно, когда была сделана эта запись? Полгода назад? Ерунда. Совсем недавно. Быть может, позвонил некто, хорошо знающий мою мать и ожидающий ее скорого возвращения?.. Я терялась в догадках.

Следующая запись удивила меня еще больше: «Изольда, надо срочно заняться похоронами Розы и Кати. Иначе их похоронят по-скотски». Голос принадлежал молодой женщине, но тоже показался мне незнакомым.

И кто такие Роза и Катя?

«Катя и Роза прилетели еще три дня назад. Они хорошие девочки», – вспомнила я слова цыгана, и по спине у меня побежали мурашки. Катя и Роза могли быть связаны с этими деньгами и с Пунш, но теперь погибли.

Больше сообщений не было. Я отключила автоответчик, и тотчас раздался телефонный звонок. Схватив трубку дрожащей рукой, я услышала голос Смоленской:

– Это ты, Валентина?

– Я, Екатерина Ивановна.

– Вот и хорошо. Ты умница, что сообразила, куда я позвоню. Думаю, что ОНИ не догадаются, да и не успеют так быстро подключиться к этому телефону. Хотя… я, конечно, рискую.

– Что случилось?

– А то, что твою тетушку подставили. И крепко. Я уверена, что из ее квартиры вынесли некоторую часть посуды с отпечатками ее пальцев, чтобы привезти на места преступлений в Лазаревское, Туапсе, Голубую Дачу и Мамедову Щель…

Я поняла, что Смоленская говорила с такими подробностями, вполне допуская мысль, что нас уже подслушивают.

– Кроме того, у нее украли зажигалку, ту самую, золотую, которую я ей подарила.

– Я знаю, о какой зажигалке идет речь…

– Ее подкинули в дом, который снимала Лариса Васильева в Мамедовой Щели. Лариса Васильева – это двоюродная сестра московского бизнесмена Князева, понимаешь?